Слишком уж высоко они летали: букеты из сто одной розы, поцелуи у подъезда, романтические вечера на холме за городом, горящие глаза и пылающие щеки – все это было настолько из другой, чужой и красивой жизни, что даже не трогало.

А сейчас Ви, задержав дыхание, рисует на моих зеленых, как у кошки, глазах идеальные стрелки: в последний ее вечер в городе мне все же предстоит попытаться взлететь до ее уровня – и не пасть с позором.

– Вау! – восхитилась она и закрыла тюбик с подводкой. – Я бы умерла за такую внешность!

Этот комплимент я слышала от нее миллион раз и теперь изо всех сил сдерживаю слезы, чтобы не испортить макияж – вряд ли я услышу подобное от кого-то еще. От нее уж точно сто лет не услышу.

– Не прибедняйся! – смущенно буркнув, встаю с дивана и поправляю ворот изумрудно-зеленого свитера, пахнущего Викиным парфюмом. – Слушай, зачем ты позвала меня на свое свидание? Нужна я вам там, как рыбе зонтик!

– Нужна-нужна, Солнышко! – широко и странно улыбается Ви. – Будешь прикрывать!

Конечно же, Ви тащит меня на излюбленное место тусовки всей здешней молодежи, гордо именуемое Кошатником. Кошатник расположен за главной площадью города, Октябрьской, и представляет собой смотровую площадку на возвышении с черным каменным ограждением. Вдоль него то тут, то там стоят группки ребят, пьют пиво или что покрепче, курят, обнимаются, шумят и хохочут. С Кошатника открывается живописный вид на бюсты видных деятелей прошлого, заросший кустами лягушатник речки, давшей название нашему городу, и другой берег, застроенный новыми микрорайонами.

Несмотря на ползущие вдалеке машины, уши закладывает странная тишина – сейчас то особенное время суток, когда мир под рыжим, полинявшим по краям вечерним небом похож на сказку. И я вижу темный, четко прорисованный силуэт Че – облокотившись на ограждение, парень моей подруги задумчиво смотрит вдаль. Пытаюсь проследить за его взглядом, но отвлекаюсь – под ногами начинаются ступени.

Че обнимает Вику, целую вечность прижимает к себе, целует в макушку. Она отстраняется. Че достает из рюкзака пиво, и Ви забирает бутылку. Я краснею и отступаю: прежде мне не доводилось так разглядывать этих двоих. Я старалась вообще на них не смотреть.

Кто-то трогает меня за плечо. Резко поднимаю голову и вижу идеально правильное лицо, профессионально широкую улыбку и отражение закатного неба в зеленых глазах, на которые падает русая челка.

– Ты Таня, да? – усмехается Че, и я киваю. – Прикольно! Держи.

Он вручает мне пиво и, снова загадочно усмехнувшись, возвращается к Ви.

А сегодня душно. До дурноты.

Прислонившись к черному мрамору, отпиваю пиво, коротаю вечер, вполуха слушая шутки незнакомых ребят неподалеку. Иногда наблюдаю за Ви – она напряжена до предела, но на ее парня я больше не рискую смотреть: замечаю лишь, как забитая татуировкой рука слетает с плеча Ви, когда та резко им поводит.

Становится прохладно, начинают донимать комары.

Ви звонко ставит на асфальт пустую бутылку, что-то говорит Че и подходит ко мне:

– Солнышко, пойдем носик попудрим.

На нетвердых ногах спускаемся по узкой лесенке, проходим мимо памятников за площадью, танков и пушек, и Ви вдруг объявляет:

– Сегодня я его брошу!

– Чего?! – Я спотыкаюсь о бордюр, но Ви вовремя подхватывает мой локоть.

– Я его брошу, – быстро шепчет она, и я только сейчас замечаю ее покрасневшие опухшие глаза и проступившую бледность – похоже, она всю ночь плакала. – Тань, я не выдержу, если он завтра придет меня провожать, я просто не смогу сесть в поезд. Я не хочу, чтобы он меня ждал, пусть лучше ненавидит, но идет по жизни дальше!.. И я пойду…