– Простите, что отвлекаю, – зевнул он – лапы у него погружались в грязь. – Я вылупился не в том гнезде и пытаюсь найти маму. Я не ваш?

Мать-лебедь оглядела пёстрого птенца сверху донизу и нахмурилась.

– Лебеди – самые красивые птицы Нарциссового леса, – сказала она. – Мои лебедята, может, и серые, и пушистые пока, но скоро они вырастут белыми и гладкими, с длинными грациозными шеями и сильными крыльями.

Бурый Соня попробовал изогнуть шею – она у него была очень короткая – и пригладить непослушные перья на голове. Но как он ни старался, он всё равно выглядел маленьким и пёстрым.

– Нет, – зашипела лебедь. – Ты слишком страшный, чтобы быть моим.

Бурый Соня поблагодарил её и направился обратно в лес. Он очень устал пробираться по грязи, но зато чувствовал облегчение, что он не прекрасный лебедь – не хотелось бы стать таким грубым.

Между деревьев тускло светило вечернее солнце, прохладный ветерок качал подснежники, но птенец был полон решимости, топорщил перья, чтобы согреться, и продолжал путь. Наконец он нашёл ещё немного кусочков скорлупы и услышал тук-тук-туканье сверху.

Когда Бурый Соня поднял голову, его осыпали опилки, так что он резво отпрыгнул в сторону и разглядел маму-дятла – та стучала по свободной ветке, чтобы найти пищу для птенцов.

– Простите, что отвлекаю, – зевнул он, смахнул с головы опилки и похлопал крыльями. – Я вылупился не в том гнезде и теперь ищу маму. Я не ваш?

Мама-дятел слетела с гнезда и почесала красные перья на голове.

– Ты не похож на д-д-дятла, – сказала она, заикаясь. – Как ты к д-д-дереву?

– Не знаю, – честно ответил Бурый Соня.

– Д-д-дятлы – самые талантливые плотники Нарциссового леса, – гордо заявила дятел и вспрыгнула на ближайшее дерево. – Если ты один из нас, то знаешь, как делать т-т-так.

Дятел застучала клювом по древесному стволу, пока не появилась ровная круглая дырочка, а потом прыгнула в сторону и позволила попробовать Бурому Соне. Тот нерешительно подошёл к дереву, пожал плечами и ударил по стволу всего один раз.

– Оууу! – он потёр клюв.

– Н-н-нет, – сказала, заикаясь, мама-дятел. – Мне очень жаль, но ты не мой.

Бурый Соня поблагодарил дятла и продолжил путь, но вечерний свет почти померк, и ему не удалось бы больше найти на земле скорлупу – а значит, и гнёзд, куда можно бы обратиться. Птенец почувствовал себя ужасно одиноким в сумрачном лесу. Ему было холодно и голодно, он очень устал. День был долгий.

Поверив, что никуда не подходит, потому что нет у него никаких талантов – ни певческого, ни плотнического, ни красоты, – грустный Бурый Соня поднялся на пологий холм к большому дереву с дуплом в стволе. У него не было гнезда, которое можно было бы назвать домом, и ему нужно было тёплое место для сна, так что он запрыгнул на нижнюю ветку и карабкался, пока не добрался до дупла.

Внутри его встретила полная темнота, но вдруг оказалось, что его большие глаза отлично в ней видят, так что он быстро понял, что не один. Под лапами было гнездо, полное целых яиц, а над головой широко открылись два огромнейших глаза.

– Простите, что разбудил, – зевнул Бурый Соня, который так устал, что его качало из стороны в сторону. – Я вылупился не в том гнезде и теперь пытаюсь…

– Мой дорогой мальчик! – ахнула сова, спрыгнула к бурому птенчику и крепко его обняла. – Когда твоё яйцо укатилось из гнезда, я везде искала, но днём было слишком светло, чтобы что-то разглядеть, и я вернулась в дупло. Как ты нашёл путь домой, маленький умница?

Но Бурый Соня уже задремал.

Позже этой же ночью бурый птенец проснулся и обнаружил, что полная луна окрашивает Нарциссовый лес в тона полуночно-голубого и серебряного и что его большие тёмные глаза могут разглядеть весь лес в блестящих деталях. Он видел плотников дятлов, прекрасных лебедей, музыкальных дроздов и до самого подножья холма, где добрая мама-утка спала, уютно прильнув к своим утятам. Все они мирно спали, пока совёнок рассказывал маме о дневных приключениях и чудесных птицах, которых встретил на пути.