Я проскользнула в темноту комнаты, стараясь двигаться как можно тише, чтобы не разбудить соседок. Но не успела даже снять вторую кроссовку, как на тумбочке зажглась лампа. Мэй села в постели, потирая глаза, а увидев меня, тихо вскрикнула:

– О боги, что стряслось? – Она подскочила ко мне и принялась ощупывать, будто надеялась отыскать лишние или недостающие конечности. – Почему ты в грязи? Кэт. Кэт, ты меня слышишь?

Её беспокойство и страх окончательно выбили меня из колеи. Слабость и желание разрыдаться стали почти невыносимыми, и я с силой прикусила губу, чтобы сдержаться. Но мысли путались, метались, и я почувствовала себя загнанной в угол. Смотрела на Мэй мутным взглядом, её слова добирались до мозга с трудом и оседали там белым шумом. Всё, что я видела, – её бледное, перепуганное лицо, широко распахнутые раскосые глаза под ровным срезом чёлки. А каждый раз, когда я моргала, видела золотые радужки и острые клыки монстра из леса.

– Всё в порядке, – прохрипела я, скидывая с ноги вторую кроссовку.

– Три часа ночи, а ты с ног до головы покрыта дерьмом и трясёшься, – подала голос Джиа. Она спала в розовой шёлковой шапочке, чтобы сохранить каштановые кудри, но даже в шапочке вид у Джиа был грозный. – Может, расскажешь, где была и что случилось?

– Сказала же, что всё в порядке, – буркнула я, отодвинула от себя Мэй, стащила штаны, куртку и футболку, которые оказались насквозь мокрые – надо же, я даже не заметила. Швырнув их на пол, я упала на кровать. На душ у меня не осталось ни физических, ни моральных сил.

– Кэтрин. – Мэй присела у моих ног. – Поговори с нами. Мы беспокоимся о тебе.

Я покосилась на неё, чувствуя себя до предела уязвимой. Мы… давно не разговаривали. По-настоящему. Кажется, с тех самых пор, как я вернулась в Стоунклад прошлой зимой. О казни моей семьи они узнали из новостей. А я так им и не сказала, где именно была и что пережила. С одной стороны, не хотела видеть ещё больше беспокойства и жалости в их глазах, с другой – не нашла в себе смелости быть откровенной. Я никогда не была душой компании, но после всего произошедшего отдалилась от подруг ещё сильнее.

Я села и изобразила улыбку.

– Не стоит беспокоиться, правда. Я была в лесу, искала фамильяра, но никого не нашла. – Я кивнула на оставленную на полу одежду. – Зато свалилась в овраг.

На лице Мэй отразилась смесь ужаса и волнения.

– Фамильяр? Но у тебя же нет ни диплома, ни разрешения Надзора! А посещение леса ночью – это вообще нарушение устава! Кэт, это же опасно! Тебя могли исключить!

– А ещё её могли сожрать. Мэй, мне кажется, тебе стоит пересмотреть приоритеты в жизни, – сказала Джиа. Она смотрела на меня с некоторым беспокойством, но в отличие от Мэй держала себя в руках. – Ты как?

Я пожала плечами и обхватила колени, подтягивая их к груди.

– Говорю же, всё хорошо. – Я опустила взгляд на свои руки и поправила пропитавшийся кровью платок. Под ногтями чернела грязь, на основаниях ладоней нашлись ссадины, должно быть полученные при падении. Мэй, заметив раны, тут же принялась кудахтать вокруг меня и искать антисептик, в ужасе бормоча что-то про заражение крови. Я сначала отнекивалась, а потом сдалась под её натиском и позволила обработать руки и перевязать порез. Джиа всё это время молчала и задумчиво крутила пирсинг в носу. Мне казалось, что она хочет сказать что-то, но Джиа так и не проронила ни слова.

Стоило сходить в душ, но у меня остались силы только на то, чтобы, игнорируя неодобрительный взгляд Мэй, переодеться в пижаму и забраться под одеяло. Когда мы улеглись и выключили свет, я некоторое время лежала, глядя в потолок, борясь со своими мыслями и с самой собой, и нервно теребила узел на бинте. А потом всё же тихо спросила: