В его воспоминаниях я увидел собственное лицо, искаженное яростью и отчаянием. Вновь ощутил его удивление и внезапную вспышку тревоги.

«Эдвард?..»

«Мне надо уехать, Карлайл. Надо уехать сейчас же».

«Что случилось?»

«Ничего. Пока ничего. Но случится обязательно, если я останусь».

Он потянулся к моей руке. И я увидел, какую боль причинил ему, когда отпрянул.

«Не понимаю».

«Тебе когда-нибудь… когда-нибудь случалось?..»

Я увидел самого себя будто сквозь призму его тревоги: как я тяжело вздохнул, как в моих глазах вспыхнул дикий огонь.

«Бывало так, чтобы запах какого-то человека казался тебе лучше всех? Гораздо лучше?»

«А-а».

Как только я убедился, что он меня понял, на моем лице отразился стыд. Он вновь потянулся ко мне, и хотя я опять отшатнулся, все же положил мне руку на плечо.

«Делай, что должен, лишь бы устоять, сынок. Я буду скучать по тебе. Вот, возьми мою машину. Бак полный».

Потом он задумался, правильно ли поступает, отсылая меня. И не обидел ли меня своим недоверием.

– Нет, – прошептал я на бегу. – Именно это мне и было нужно. Если бы ты велел мне остаться, я вполне мог бы не оправдать такого доверия.

– Мне жаль, что ты страдаешь, Эдвард. Но ты должен сделать все, что в твоих силах, чтобы эта девочка Свон осталась жива. Даже если для этого ты будешь вынужден вновь расстаться с нами.

– Знаю, знаю.

– Но почему ты все-таки вернулся? Ты знаешь, как я рад, что ты снова здесь, но если это настолько трудно…

– Не люблю чувствовать себя трусом, – признался я.

Мы сбавили темп и теперь бежали почти трусцой в темноте.

– Это лучше, чем подвергать ее опасности. Через год-другой она уедет.

– Ты прав, я понимаю. – Но от его слов мне, наоборот, захотелось остаться. Ведь она через год-другой уедет…

Карлайл остановился, и я тоже. Он повернулся и вгляделся в мое лицо.

«Но бежать ты не намерен, так?»

Я повесил голову.

«Из гордости, Эдвард? Нет ничего постыдного в том, чтобы…»

– Нет, здесь меня удерживает вовсе не гордость. Только не теперь.

«Некуда податься?»

Я издал короткий смешок.

– Нет. И это меня не остановило бы, если бы я мог заставить себя уехать.

– Мы уедем с тобой, разумеется, если тебе это нужно. Только попроси. Ты ведь переезжал ради других, не жалуясь. И они не станут злиться на тебя.

Я поднял бровь.

Он рассмеялся.

– Да, Розали могла бы, но она перед тобой в долгу. В любом случае гораздо лучше, если мы уедем сейчас, пока ущерб еще не нанесен, чем потом, когда прервется чья-то жизнь.

К тому времени, как он договорил, от недавнего веселья не осталось и следа.

От его слов я вздрогнул.

– Да, – согласился я. Мой голос прозвучал хрипло.

«Но ведь ты не уезжаешь?»

Я вздохнул.

– А должен.

– Что удерживает тебя здесь, Эдвард? Никак не пойму…

– Не знаю, смогу ли я объяснить. – Даже мне самому это казалось бессмыслицей.

Долгую минуту он вглядывался в меня.

«Нет, все-таки не понимаю. Но вторгаться в твою личную жизнь не стану, если ты предпочитаешь промолчать».

– Спасибо. Очень великодушно с твоей стороны, тем более что скрыть от меня свою личную жизнь не удается никому.

С единственным исключением. И я всеми силами старался лишить ее этого права – разве не так?

«У каждого свои странности. – Он снова рассмеялся. – За дело?»

Он только что учуял небольшое стадо оленей. Непросто было изобразить воодушевление от запаха, который даже при наилучших обстоятельствах особого аппетита не вызывал. А теперь, когда запах крови той девушки был еще свеж в моей памяти, от оленьего меня чуть не вывернуло наизнанку.

Я вздохнул.

– Давай, – согласился я, хотя и знал, что, сколько бы я ни заливал жажду оленьей кровью, это не поможет.