Я не смотрела по сторонам. Мне было все равно, что я в нижнем белье, и меня могут увидеть. Слухи все равно пойдут. Маме это не понравится. Возможно, она даже разозлится, как и Оливер, он ведь должен был нас забрать. Но сейчас я не думала об этом.

В доме было темно. Я вхожу в свою комнату, падаю на кровать.

Почему его слова так ранят меня? Он ведь ничего для меня не значит, поэтому я должна проигнорировать и его, и его слова. Может, он просто задел моё самолюбие? Я ведь не могла влюбиться в него?

Маркус оскорбил меня, а я даже не знала, что на это ответить. Как оправдать себя? Да стоит ли вообще распинаться перед ним?

По щекам потекли слезы. Я не стала смахивать их: сами высохнут. Не впервой уже.

Наверное, если бы хирург сейчас заглянул в мою грудь, очень удивился бы. Сердце, наверняка, стало плоской формы. По нему ведь только что проехались катком. Маркус мастерски расплющил мне его.

- …меня и раньше привлекало только твое тело…

Я всхлипнула, стараясь заглушить рыдания, рвущиеся наружу. Конечно, ему нравилось только мое тело, мы ведь даже не разговаривали. Папа всегда говорил, что есть девушки, с которыми спят, а есть те, на ком женятся - и это не одни и те же девушки.

- Я не связываюсь с глупыми курицами, даже если они всегда готовы раздвинуть ноги!

Вот оно. Вот то, что он обо мне думает. Для него я та, с которой он мог потрахаться в любое удобное время. И на этом все. Пишите письма!

Если раньше я утешала себя, говоря, что девушка тоже имеет право заниматься сексом без обязательств, то сейчас осознала, что я не могу. Так или иначе, я все равно привязалась к нему. От одной мысли об этом застонала. Боже, надеюсь, я не влюбилась в него, иначе я точно сумасшедшая!

Точно не знаю, сколько я так лежала, не двигаясь, когда неожиданно вспомнила, что не одной мне сегодня досталось.

Я тут же вскочила. Мне срочно надо узнать, добралась ли Жаки домой. Маркус сказал, что ей помогут. Но кто? И можно ли вообще доверять словам этого мудака?

Я быстро натянула джинсы и футболку, спустилась вниз, вышла из дома, направилась в сторону дома Томсонов.

Вычислив необходимое окно, принялась кидать в него камешки. И чем больше камней я запускала, тем страшнее мне становилось. Я уже отчаялась, перебирая варианты, где буду её искать, когда окно открылось, и Жаки выглянула.

Я так и знала, что она плакала в одиночестве!

Даже в темноте и с такого расстояния я была в этом уверенна. Но она была дома и вроде бы невредима - уже хорошо. Я поднялась наверх по дереву, казалось, посаженному как раз для такого случая - достаточно удобно, надо признать.

***

Мы не включали свет, он не был нужен. Мы легли на кровать напротив друг друга.

- Кто посадил это дерево? – спрашиваю я, решив начать с отвлечённых тем.

- Бабушка, - отвечает Жаки, немного всхлипнув.

- Папина мама?

- Нет, мамина. Миссис Оливия Беркли. Она жила с нами, потому что очень болела. – С каждым словом её голос становился всё чище. – У неё был дом в Майами, но мама не хотела нанимать сиделку, намереваясь самостоятельно за ней ухаживать. Бабушка была очень богатой, поэтому папа никогда не противился её присутствию в этом доме, надеясь на наследство.

- И она его оставила ему?

- Нет, - Жаки хмыкает, - отцу не досталось ни копейки. Не знаю, куда всё делось, но папа очень злился. Они никогда не ладили. Бабушка считала моего отца жестоким и бессердечным.

- Она была права? – грустно спрашиваю я, уже зная ответ.

- Да. И поняла я это только после того, как появилась это клеймо.

- Почему твои родители не вмешались? Почему не прекратили этот ужас?