При воспоминании о том, что сегодня ему выпала самая неприятная, предутренняя стража, Ивар содрогнулся. Второй раз дрожь пробрала его, когда он выбрался из-под одеяла, – утренний холодок не упустил случая ущипнуть разгоряченное тело.

Дрожа и потирая ладони, Ивар направился к еле тлеющему костерку, у которого расположился, подкидывая в пламя сучья, Эйрик Две Марки.

– Что, проснулся? – спросил он.

– Ага, – ответил Ивар, оглядываясь.

Ночь еще царила над миром, лишь далеко на востоке, над самым морем, показалась белая полоса – предвестник рассвета. Луна зашла, на черном пологе неба виднелись только жемчужины звезд.

На ночевку викинги расположились на длинном песчаном мысу, подобно языку выдающемся в море. Слегка шелестели, набегая на песок, волны, дующий с востока ветер нес запах сырости.

С момента разграбления Апардьона прошло семь дней. Тогда досыта нахватали всего – и радости от кровавой потехи битвы, когда погружаешь меч в тело очередного врага, не чувствуя усталости; и острого наслаждения от ужаса и боли терзаемых пленниц; и сладкой радости грабежа.

Добра в захваченном городе хватило всем. Даже Ивар заполучил новые сапоги взамен старых, которые давно пора было выкинуть, и роскошный плащ, сшитый из лисьих шкур.

– Отличная вещь! – тоном знатока изрек Вемунд, поглядывая на добычу Ивара. – Зимой она тебе пригодится, а пока спрячь!

Плащ оказался первой вещью, не считая оружия, которую Ивар положил в свой сундук, едва поместившийся под лавкой.

Оставив на месте города дымящееся окровавленное пепелище, драккар двинулся на юг. Туда, где солнце горячее, море теплее и края – богаче. Рана в боку оказалась пустяковым порезом. Она уже почти затянулась и не причиняла беспокойства. Руки привыкли к ежедневной гребле, мозоли на них сошли, потом появились вновь и начали потихоньку твердеть.

Пододвинув к себе чурбан, Ивар уселся на него, расположившись боком к костру. Не к лицу тому, кто на страже, смотреть в огонь. В темноте после этого ничего не увидишь и под собственным носом.

– Послушай, Эйрик, – спросил он вдруг. – А зачем это все?

– Что все? – недоуменно спросил Две Марки, сосредоточенно раздувая огонь.

– Походы, грабежи. Неужели нельзя жить дома и просто трудиться?

– Знаешь, никогда не думал об этом. – Эйрйк оторвался от своего занятия и уставился на Ивара с таким изумлением, словно обнаружил на его месте восьми-ногого коня Слейпнира. – Наверное, просто потому, что нам это нравится! Куда веселее сражаться под началом вождя, не обделенного удачей, чем гнуть спину, выкорчевывая пни или вспахивая землю!

– Но ведь тебе приходится убивать!

– И что? Судьбы своей не изменит никто. – Эйрик Две Марки улыбнулся. – Кому суждено пасть от оружия, тот так и умрет. Так судили боги жителям этой страны – быть скотом для наших мечей.

– Но ведь и они могут убить тебя! – Ивар сам не очень понимал, зачем затеял этот разговор. Просто то, что он увидел и узнал за последнее время, настолько отличалось от привычной мирной жизни в усадьбе бонда, что душа молодого викинга томилась, требуя объяснений.

– Могут! Но умрут все, и большая часть умерших отправится в Хель, в царство ужаса и холода. Туда мне не хочется. – Эйрик замотал головой, показывая, насколько ему неприятен Сумрачный Мир. – И лишь тот, кто погибнет с оружием в руках, может попасть в Вальхаллу, на вечный пир героев! Так что сложить голову в бою – участь, достойная любого мужчины!

– Но ведь можно сражаться и дома, – покачал головой Ивар. – Бонды враждуют между собой, не говоря о ярлах и конунгах…