– И пошли бы? – осведомился Коган, глядя на бойцов.

– Пошли бы, – уверенно ответил Крылов. – Что нам с ними идти? Провизия есть, переночевать есть где, а воевать они не горазды. Думаете, рейд был боевой, думаете, мы там станцию с цистернами рванули или мост? Хрен! Разведка, расположение гитлеровских гарнизонов. И не боже мой шуметь! Готовятся они, видите ли, к серьезной борьбе. Полгода уже готовятся!

Подошел высокий румын с длинными седыми усами. Он задал несколько вопросов, выслушал перевод Пряхина, который бойчей других бывших пленных говорил по-румынски. Выслушав, он кивнул, похлопал по плечу раненого штурмана и махнул рукой – «выдвигаться». Место боя надо было покинуть очень быстро, потому что на шум стрельбы могли прибыть и другие подразделения гитлеровцев. Румыны быстро изготовили из жердей носилки, переложили на них раненого летчика, и группа двинулась к партизанскому лагерю. По пути Митя шепнул Шелестову, что у румын есть коротковолновая станция. Они связываются со своим начальством раз в несколько дней.

Маршал Тито сидел за сбитым из досок столом под навесом и быстро писал что-то на разложенных листках бумаги. Адъютант, увидев Марию, кивнул.

– Он ждал вас. Проходите.

Тито услышал разговор и поднял голову. Задумчивый взгляд, сильное волевое лицо вдруг стали мягче, когда Тито увидел русскую девушку.

– Мария Викторовна, – старательно произнося русские фразы, заговорил Тито, – проходите. Я ждал вас. Ну-ка, расскажите, что это за история с рекой?

– Я уже рассказала вашим помощникам, начальнику разведки, – ответила Мария, усаживаясь на лавку напротив маршала. – Глупая история, и виновата прежде всего я сама.

– Так что произошло, что за записка?

– Я не знаю, через кого мне передали эту записку. Но я уверена, что писал ее тот, кто знал моего отца, его работу. И тот, кто писал, очень убедительно объяснил, что боится всех вокруг и не доверяет никому, потому что сведения, документы, которые хранятся у какой-то женщины, имеют огромную важность. И женщина может скоро умереть.

– И все-таки нужно было посоветоваться. Я старше, у меня больше опыта, Мария. И я отношусь к вам как к своей дочери. Я хочу заменить вам, хоть на время, вашего отца, защитить вас, помочь вам.

– Спасибо, Иосип, – улыбнулась девушка, кутаясь в кожаную крутку. – Я ценю это. Постараюсь больше не быть такой легкомысленной.

– Маша, – Тито положил свою широкую ладонь на маленькую кисть девушки, – я все-таки хочу еще раз предложить тебе. Ты только дай согласие и уже через час будешь сидеть в самолете, и он доставит тебя за линию фронта к своим в Советский Союз.

– Зачем? – Девушка вопросительно посмотрела на мужчину. – Разве я плохо вам помогаю, плохо воюю? Иосип, простите меня за мою неосмотрительность, за эту наивную выходку. Но я ведь рисковала только собой, я бы не причинила вам вреда. Я обещаю, что подобного не повторится. Я скорее умру, чем предам вас, чем предам кого-то из ваших товарищей. Ведь вы мужественно сражаетесь с врагом, который напал и на мою Родину.

– Маша, я предлагаю отправить тебя домой не потому, что не доверяю тебе или опасаюсь твоих необдуманных поступков. Ты умная девушка и уже опытная партизанка. Я просто хочу, чтобы ты была дома, среди родных.

Девушка молчала, глядя в сторону на горы. «А что я могу ответить командиру, что я могу ответить, чтобы не соврать, – думала она. – Я не хочу, чтобы Тито перестал мне верить, и не могу рассказать ему правды. Я совсем завралась, со всех сторон завралась, и как мне выпутываться из этого положения?» Она посмотрела на мужчину, улыбнулась одними губами и ответила: