– Все как обычно, – отозвался Букин. – Мы ушли тихо. До утра не хватятся.

– Ну, давай, Сусанин, – шепнул Сосновский Крылову, – веди наше войско только тебе знакомыми тропами.

– Ну, тропа-то здесь одна, – непонимающе глянул на разведчика боец.

Договорившись, как идти, на что обращать внимание, первым двинулся Крылов. Он останавливался у каждой своей метки и ждал следующего за ним. Так, цепочкой они в течение получаса преодолевали минное поле, ступая след в след, не делая ни лишних шагов, ни лишних движений. Шелестов с беспокойством посматривал на небо. Не начинает ли оно предательски светлеть. Но черная безлунная ночь, казалось, и не собиралась уступать свои права утру.

Наконец минное поле закончилось, и Крылов, улыбаясь, присел на корточки и махнул рукой. Все, прошли!

– Черт, таких прогулок у меня даже весной на бульваре не было, – притворно простонал Сосновский, падая на траву.

– Что, наступить было некуда в вашей деревне? – еле слышно хохотнул Коган. – Под ноги приходилось смотреть? Не до девок…

– Какая деревня, Борис? О чем ты? – вздохнул Сосновский. – Я же говорю о волнении в груди, о чувствах. А ты о коровьем дерьме.

– Тихо вы! – присев рядом, сказал Шелестов. – Позубоскалить захотелось? Как гимназисты впечатлительные, ей-богу. Так, отсюда начинается стайерская гонка. Старшина, ты наш головной дозор и проводник. Пока темно, больше чем на двадцать метров не отрывайся, а то потеряемся тут. Мы идем группой: я, за мной Коган, потом Сосновский, и замыкает Буторин. Крылов и Пряхин прикрывают сзади. Дистанция тоже не больше двадцати метров. Все понятно? Букин, вперед!

Вытянувшись змейкой, группа бежала по редколесью. Бежать было бы совсем легко, потому что местность постепенно понижалась. Но валуны часто заставляли менять направление, перепрыгивать через них. А в полной темноте это было не очень приятно. Наконец небо на востоке стало светлеть, и Шелестов приказал сбавить шаг. По его предположениям, насколько он помнил карту, они прошли километров десять.

– Все, теперь идем плотнее, – приказал Шелестов, доставая из планшета карту. – Мы сейчас примерно вот в этой точке, где большой ручей впадает в реку. Спускаемся к реке и бегом к долине. Дальше краем лесного массива напрямик к Гешти.

– На карте правильно нарисовано, – вдруг подсказал Букин. – Только нам здесь будет не пройти. Там обвал произошел, оползень. Стена отвесная метров в пятнадцать. Обходить придется вот здесь по кряжу, а потом километрах в пяти южнее и в долину выйдем.

– Хорошо, меняем маршрут, – согласился Шелестов, вытирая лоб. – Где можем нарваться на немцев?

– Здесь вряд ли. У них небольшой гарнизон в Гешти, в тридцати километрах на юго-запад военный аэродром и на железнодорожной станции вот здесь севернее усиленная команда. Стрелки охраняют, за путями следят. Сюда они могут забрести только во время какой-то операции.

Свернув влево, разведчики снова побежали, но уже более плотной группой. Здесь места открытые, растягиваться на сотню метров не стоит. Выходя к кряжу, Шелестов на бегу бросил взгляд влево и тут же поднял руку со сжатым кулаком вверх, приказывая всем остановиться. Группа замерла, но Букин, который шел впереди, не видел ни знака, поданного командиром, ни людей наверху, пересекавших кряж.

– Кто это? – спросил Буторин, когда разведчики укрылись под старыми елями. – Немцы?

– Нет, – покачал Максим головой, вглядываясь в прогал между деревьями и с удовлетворением отметив, что Букин остановился и тоже укрылся за деревьями. – Мне кажется, что это наши друзья-партизаны, которые бросились за нами вдогонку. Боюсь, что это как раз те, которые нас опасались и мечтали от нас избавиться.