Но чтобы читать шесть книг одновременно, требовалось с головой уходить в учебу, и на светскую жизнь времени просто не оставалось. Друзей он мог пересчитать по пальцам, а если о нем вспоминали, то полагали эксцентриком. Собственно, он постоянно балансировал на грани исключения из университета. Он никогда не стеснялся вступить в спор с профессором, исполненный уверенности, что главный довод – истина, а не статус участника дискуссии. «Если хочешь высоко подняться, у тебя есть единственный шанс, – говорил отец. – Держись обособленно, ничего не бойся и трудись в поте лица».

– Вы Джулиани? – донесся голос с другой стороны раритетного стола, за которым работал Алессандро, но такой тихий, что Алессандро его не расслышал.

– Джулиани?

Алессандро поднял голову. Напротив сидел человек, который выглядел как англичанин, но говорил на безупречном итальянском.

– Да.

– Вы знакомы с Лиа Беллати?

– Да.

– Между вами что-то большее?

– Большее, чем что?

– Не спрашивайте о том, что и так знаете. Одному человеку в Болонье, знакомому с ее семьей, грозит беда. Поможете? Друзей у него мало, и новый друг может оказаться весьма кстати.

– Я не знаю, кто он, и я не знаю, кто вы.

– Я пришел к вам, потому что слышал про то, как вы однажды сражались с двумя карабинерами.

Алессандро положил ручку.

– Они просто гнались за мной.

– Они стреляли, а вы и не подумали остановиться.

– Полагаете, это достижение?

– Большинство людей застыло бы на месте после первого выстрела.

Алессандро вскинул руки.

– Чего вы от меня хотите?

– Среди здешних студентов много монархистов.

– Разумеется, много. Они не учатся: маршируют, расклеивают плакаты, устраивают дуэли. Признаюсь, я их не понимаю, учитывая, что нами и так правит король.

– Они хотят превратить его в бога.

– Он слишком низкорослый.

– Их это не остановит.

– Может, и нет, но из-за всех этих кровосмешений, мне кажется, он выглядит как карлик с холмов Калабрии. Ничего у них не выйдет.

– Но хлопот от них хватает.

– И что?

– Они организовали фехтовальный клуб. И двадцать членов этого клуба прознали, что на факультете юриспруденции учится еврей.

– Учитывая, как много евреев на факультете юриспруденции, невелика заслуга.

– Они собираются его убить.

– Почему?

– Он из Венеции. Его мать немка. Они считают, что он предатель.

– И кого же он предал?

– Италию.

– Такое практически невозможно. А он предал?

– Нет. Он аполитичен, а если бы увлекался политикой, то ничем не отличался бы от остальных.

– Почему вы сами не хотите ему помочь?

– Если один еврей приходит на помощь другому, смысла в этом мало.

На лице Алессандро отразилось недоумение. Облачко его дыхания растаяло в воздухе.

– Они могут взять нас числом, и знают это, но христианин… Мой друг живет на виа Пьяве, дом номер шестнадцать, верхний этаж. Вечером они собираются вытащить его на улицу и избить.

– А полиция?

– Я ходил к ним. Они уже знают об этом, но им до фонаря.

– При чем тут Лиа? Вы ее знаете, и он знает ее, и вы знаете друг друга… Она еврейка?

– Да. Нашего друга зовут Рафаэлло Фоа. Они думают, что его отец – банкир, связанный с австрийцами.

– А он и правда банкир? – спросил Алессандро, закрывая по две книги сразу.

– Он мясник.

– Тогда почему Рафаэлло не скажет это монархистам?

Студент улыбнулся с такой горечью, какую Алессандро никак не ожидал увидеть на лице столь молодого человека.

– Это ничего не изменит.

Парк застыл под падающим снегом. Недалеко от дома, где жил Алессандро, находился оружейный магазин. Алессандро часто разглядывал револьверы, ружья и охотничье снаряжение, выставленное в витринах. Однажды видел, как продавец достает из витрины револьвер, просунув руку между прутьев защитной решетки, даже не потрудившись ее открыть.