– Эй, посмотрите, – обратился строитель к Алессандро.

Тот повернулся, чтобы посмотреть, на что указывает рабочий. Человек с проселочной дороги преследовал их, пробежав два или три километра, но скорее не догонял, а отставал все больше. Он уже не просил водителя остановиться, не размахивал руками, словно решил экономить силы, чтобы добраться до нужного ему места самостоятельно, раз на автобус надежды нет никакой.

– Я скажу водителю, – Алессандро поднялся и направился в переднюю часть салона. – Синьор, – в голосе появились умоляющие нотки, – посмотрите назад. За нами кто-то бежит.

Водитель посмотрел в зеркало. Увидел бегуна.

– Слишком поздно. Следующая остановка через пятнадцать километров. Ему столько не пробежать.

– А почему бы не взять его? – спросил Алессандро, возвысив голос.

– Я уже говорил. Мы не подсаживаем пассажиров между остановками. Пожалуйста, сядьте.

– Нет, – возразил Алессандро. – Я хочу выйти.

– У вас билет до Монте-Прато.

– Я хочу выйти сейчас.

– Я не могу вас выпустить.

– Почему?

– Здесь? Здесь ничего нет! Мы не разрешаем людям выходить здесь.

– Это мои поля. Все эти поля – мои. Я хочу проверить состояние пшеницы.

Автобус, сбрасывая скорость, подкатил к обочине, дверь открылась.

– Хорошо. – Водитель смотрел в зеркало заднего вида. – Проверяйте вашу пшеницу.

– Одну минутку, – ответил Алессандро. – Только возьму «дипломат». – И очень медленно двинулся к своему месту.

Водитель начал злиться.

– Одну секунду, только одну секунду. – Добравшись до места, Алессандро сказал: – Я кое-что уронил.

Водитель закрыл дверь и тронулся с места, но упорный преследователь заметно сократил расстояние. Алессандро посмотрел в заднее стекло и увидел, что за автобусом бежит юноша лет восемнадцати-девятнадцати. В тяжелых кожаных рабочих ботинках, казалось, будто он вот-вот умрет от перенапряжения. Мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Дышал он широко раскрытым ртом. Лицо цветом напоминало созревший сладкий перец.

– Он уже здесь! – крикнул Алессандро.

Водитель смотрел прямо перед собой, но юноша предпринял последнее усилие, поравнялся с дверью, вскочил на подножку и вцепился в ручки. Он тяжело дышал, наклонив голову, по лицу катился пот.

Алессандро, с «дипломатом» под мышкой, постукивая тростью, прошел в переднюю часть автобуса и ударил тростью в потолок.

– Синьор, – заговорил он на удивление сильным и властным голосом, – как я понимаю, у вас пассажир. – В этот самый момент юноша, более всего напоминающий дикого сицилийца, принялся колотить рукой по стеклу. Умением добиваться своего он напомнил Алессандро собственное упорство, свойственное ему в другие времена, и он ощутил любовь и гордость, словно этот юноша приходился ему сыном.

Водитель резко нажал на тормоз. Алессандро бросило на лобовое стекло, но он смягчил удар руками и «дипломатом» и удержался на ногах. Юношу ударило о дверь автобуса, но с подножки не сбросило.

Когда дверь открылась, оба, Алессандро и юноша, решили, что победа за ними, но тут водитель поднялся, и они увидели, что он – великан. Алессандро вскинул голову, чтобы взглянуть на него.

– Я и представить себе не мог… – начал он. Потом посмотрел на кресло водителя и только тут заметил, что оно утоплено относительно пола.

Водитель направился к раскрытой двери, и юноша попятился.

– Если ты еще прикоснешься к моему!.. – от ярости у водителя перехватило дыхание.

Алессандро спустился по ступенькам, спрыгнул на землю.

– Если вы не позволите ему войти в салон, я тоже не поеду. Я старик. Это может вам стоить работы.

– Срал я на эту работу, – рявкнул водитель, возвращаясь в автобус. – Я всегда хотел быть жокеем. – Закрыл дверь, и автобус-троллейбус, он же мул, тронулся с места.