А ничего, тоже весьма и весьма! Этот трехэтажный особняк с колоннами на фасаде и треугольным приземистым фронтоном с лепниной в виде ваз и виноградных кистей, тут, похоже, как раз со времен прежнего Старопетровска остался. Причем – совсем прежнего, не шведского, конечно, но не исключено, что дореволюционного. Уж больно вид у него… такой, породистый, солидный и основательный. Запросто представляю его себе в роли какого-нибудь дворянского собрания или еще какого пафосного учреждения конца девятнадцатого века.

Едва я успел пройти сквозь тяжелые дубовые двери с ярко начищенными латунными ручками, как меня что-то словно царапнуло, привлекло внимание. Что? А! Точно! Вот оно даже как…

Скрытые со стороны улицы зеркальными, с сиреневым отливом стеклами и легкими бежевыми пластиковыми жалюзи изнутри, окна скрывали основательные стальные ставни с узкими бойницами, прикрытыми сейчас сдвижными заслонками. Причем, спрятана эта фортификация от посетителей была хорошо. Я заметил исключительно потому, что знал – куда смотреть и что высматривать: видел уже нечто похожее, например, в Москве, в Главном управлении МВД на Житной. И там же, неподалеку, в здании бывшего РУБОПа на Шаболовке. Интересно, а им-то тут оно зачем? Впрочем… Мало ли. Может у них тут крупные суммы хранятся или еще какие ценности? Акции там всякие, облигации…

Охранник, стоявший возле рамки металлодетектора, «родственную душу» во мне почуял сразу. Даже не знаю, как это словами объяснить… Со стороны, скорее всего, на поведение бойцовых псов похоже: глянули друг на друга коротко, оценили, приняли к сведению. Экипирован, кстати, постовой достойно: светло-оливковые брюки иностранного образца, очень на американские от комплекта ACU[6] похожие, того же цвета футболка с рукавом до локтя и кепка-бейсболка с гнутым козырьком на голове. На груди слева – эмблема. Если честно, на первый взгляд несерьезная какая-то, не внушающая: раскинувший крылья характерный птичий силуэт внутри стилизованного щита. И надпись: «Стрижи». Вот теперь я точно уверен – прибыл куда нужно. Обут «стрижик» в новенькие «фарадеевские» армейские ботинки. У меня самого такие же были – выдавали в боевой укладке нового образца, прямо перед Олимпиадой. На широком ремне из кордуры справа – открытая пластиковая кобура из тех, что пистолет за спусковую скобу фиксирует. И сдается мне, что в той кобуре – вовсе не «травматик», и даже не служебный Иж-71. Слева – небольшая радиостанция незнакомой мне модели. В левом ухе – беспроводная гарнитура «хэндс-фри».

– Чем могу помочь? – охранник не скалится фальшиво в тридцать два зуба, как у нас это, вслед за американцами, модно стало требовать от персонала, зато голос у него доброжелательный.

– Татаринов моя фамилия, – представился я. – Александр Александрович. Прибыл на собеседование. Мне на пятнадцать тридцать назначено.

Охранник тут же кивает, похоже, всех приглашенных он наизусть помнит.

– Вам в двести третий кабинет. На лифте на второй этаж и налево. Металлические предметы, мобильный – будьте добры, вот сюда, в лоток. И проходите.

Выложив из карманов все, способное зазвенеть в рамке, я прохожу через нее и, снова рассовав по карманам кошелек, ключницу и мобильный телефон, направляюсь к лифту.

Кабинеты-офисы тут тоже по американскому образцу: и стены, и двери – стеклянные, разве что от пола и на высоту примерно полутора метров стекло замутненное, непрозрачное. Да номера кабинетов по трафарету на дверях.

Поняв, что в нужном мне двести третьем никого нет, дисциплинированно замираю в коридоре, напротив входа.