Лада растерла слезы по лицу, поправила тонкое одеяло и, поцеловав малышку в пропахшие больничным смрадом волосики, вышла прочь из палаты.

- Ладочка! Как хорошо, что ты здесь! Там тебя ищет какой-то мужчина. Говорит, постоялец.

О господи! Она совсем о нем забыла…

- Лада?! Все хорошо?

Он спешил ей навстречу, а солнце… слепяще яркое солнце зажигало костры в его каштановых волосах. Почему-то Лада видела все происходящее словно в замедленной съемке. Летающую в воздухе пыль, вольготно прогуливающегося по широкому водостоку воробья, угодившую в паутину муху... В какой-то мере она и сама себя чувствовала где-то так. Еще живой, но уже полумертвой. Запутавшейся в паутине чужих смертей.

- Да… да, все… нормально.

Не плакать, только не плакать… Он – постоялец, а не жилетка.

Но как же хочется выть…

- Что все же произошло? Я приехал в назначенное время, но мне сказали, что ты в больнице. Я примчался сюда…

- О… извини за беспокойство. Голова кругом…

- Да к черту! Что случилось-то? Я чем-то могу помочь?

Да! Можешь! Вырви из груди свое сердце… Отдай его маленькой-маленькой девочке… Я бы свое отдала. Но ведь не подходит… Сломанное… ни на что не годное сердце… - пронеслись в голове наверное страшные мысли.

Улыбнувшись дрожащими губами, Лада сказала:

- Нет. Здесь… уже никто не поможет.

И снова улыбнулась. Как дура. Не улыбаться нельзя. Нельзя, потому что никому нет дела до ее слез. Даже богу нет, который по идее должен быть милосердным. А еще… потому, что если эта маска сползет с лица, от нее вообще ничего не останется. Под этой маской ничего нет. Она вся истлела…

- Лада…

- Погодите еще пару минут. Я… мне нужно переговорить с врачами, оставить деньги на всякий случай…

- Да-да, конечно… Я подожду на улице.

Денег не понадобилось. Поддерживающая терапия покрывалась медицинской страховкой, а все, что сверх – больше не имело смысла… Не имело… Сунув несколько сложенных в гармошку купюр медсестре и санитарке, Лада на подгибающихся ногах вышла на улицу. Тело ломило, собранная по частям нога отказывалась повиноваться. И то ли испортившаяся вмиг погода тому была виной, то ли нервы…

- Все уладила?

- Да, все в порядке. – Лада растянула губы в натянутой улыбке и отвернулась к окну. Господи, когда же это все закончится?

5. Глава 4

Вспарывая серое неспокойное море яростными гребками весел, Лада упрямо продвигалась вперед. Куда угодно. Хоть на край света, хоть за край… Может быть, там нет боли? Размеренные звуки проворачивающихся в креплениях металлических уключин скрежетали по натянутым нервам, соль моря и слез разъедала глаза. Лада утерлась плечом и снова налегла на весла, отдавая этой бессмысленной гребле последние силы. Лишь окончательно измотав себя, женщина опустила гудящие от усталости руки. Подставила лицо серому пасмурному небу и сделала жадный вдох. Местные верили, что сконцентрированный в воздухе йод залечивал раны. Как же жаль, что не душевные…

Набежавшей волной всколыхнуло лодку. Перед глазами Лады поплыло. Крики чаек, крики боли… красный мигающий свет фар, постепенно превращающийся в кровавую пелену… Лада всхлипнула. Упрямо игнорируя слезы, нашарила на дне старую удочку, нанизала наживку и закинула леску в море. Не думать… Не думать… Не думать… Сосредоточиться на здесь и сейчас! Раздобыть ужин. Накормить постояльца… Он очень кстати внес наперед оплату! О Лидочке теперь хорошо позаботятся.

Не думать… Не плакать… Не вспоминать.

Бычок – рыба донная, поэтому насадку нужно подавать к самому дну, поигрывая ей, постукивая по дну и приподнимая над ним, чтобы привлечь рыбу. Так, когда-то давно, Ладу учил муж.