— Приятного аппетита, - говорит мужчина, протягивая мне картонную коробку, которую его водитель только что забрал из ресторана.

Внутри порезанный стейк, овощи с гриля, несколько ломтиков еще теплого хлеба. Я чувствую крутящую боль в совершенно пустом желудке, когда аромат свежей еды просачивается в ноздри. Фраза «убить за еду» - это как раз про меня в эту секунду, потому что отдать ее обратно я уже не смогу чисто физически.

Орудуя пластиковыми приборами, быстро отправляю в рот ломтики овощей и мясо, аккуратно отламываю хрустящую корочку с хлеба. Но первые несколько порций прожевываю почти мгновенно, просто чтобы наполнить желудок.

— Хорошее воспитание, - слегка, одними губами улыбается мужчина, наблюдая за тем, как я разделываюсь с мясом. - И образование, я полагаю?

Прожевываю и называю университет, где последние два года изучала маркетинг и экономику. Которые всегда давались мне с трудом, но отец настаивал, потому что хотел приобщить меня к управлению семейным бизнесом. А Сергей любил пошутить, что, если мне не понравится рулить наследством, он готов взвалить на себя эту тяжелую ношу на правах законного мужа.

Я смотрю на свою руку с зажатой салфеткой и снова вспоминаю, с каким отвращением он сбросил ее со своего рукава. И аппетит куда-то улетучивается, хотя желудок продолжает протестующе рычать и требовать еды.

— Сколько языков ты знаешь? - продолжает допрос незнакомец. Мою предыдущую реплику не удосужился прокомментировать даже икотой. - Два? Три?

— Английский, французский, польский, итальянский. - Перевожу дух и буквально заставляю себя протолкнуть в горло следующий ломтик мяса. Оно приготовлено великолепно, по всем канонам, несмотря на то, что заведение явно не пользуется спросом и относится к «двухдолларовому ценнику». Но воспоминание о Сергее буквально все превращает в пыль. - Могу говорить на арабском, румынском, португальском.

Обычно, когда я озвучиваю свой солидный языковый запас, у людей случается очень бурная реакция, но мой собеседник лишь сдержано кивает и, немного помолчав, говорит:

— Значит, мы будем полезны друг другу.

— Может, хотя бы скажешь свое имя? - наконец, интересуюсь я.

— Дмитрий.

— Дмитрий… и все?

— Пока - да, - загадочно ухмыляется он.

— Обычно, у людей есть еще и фамилия, и отчество.

— Кстати, Валерия, самое время придумать твою.

Что такое он мелет? Видел же мои документы.

— Полагаю, когда спустя какое-то время твои вещи выловит какой-то старый рыбак, у всех сложится вполне оправданное мнение, что Валерия Александровна Гарина не вынесла мук совести и тяжкого бремени. - Дмитрий замолкает и долго держит паузу, предлагая мне пошевелить мозгами и додумать очевидный вывод.

Я понимаю, куда он клонит, но все равно тяну время с ответом.

От моей смелости не осталось и следа. И идея «умереть» и родиться заново - а именно на это он намекает - кажется откровенно пугающей. Пока я Валерия Гарина - я существую хоть в какой-то плоскости: у меня есть официальное свидетельство о рождении, куча обязательных документов, которые подтверждают мое физическое существование. Перестав быть Валерией Гариной - кем я стану?

Вопрос против воли сам срывается с губ. Но так даже лучше - будет интересно понаблюдать за реакцией моего «доброго волшебника».

— Кем захочешь, - он говорит это будничным тоном, как будто подобные метаморфозы - привычное дело. Кто знает - может, в его мире именно так? - Или ты предпочитаешь продолжить существование с полным комплектом того пиздеца, который жрешь большой ложкой? Думаю, твой отец не желал бы своей дочери такой судьбы.