— Сколько раз просил стучать! - с неприятным, почти бабским надрывом возмущается Андрей, заглядывает мне за спину и тупо таращит глаза. - Ты не могла бы…?

— Что? - делаю вид, что не понимаю. Иду к нему с самым официальным выражением на лице, кладу папку на стол и выпрямляюсь. Что называется - стою над душой. - Это нужно подписать сейчас, Андрей Юрьевич.

В отличие от сынка главного начальника, я не могу позволить себе роскошь пренебрегать субординацией, даже если ношу на пальце подаренный им бриллиант в белом золоте, весом два карата. Андрей считает, что я просто выпендриваюсь, поэтому презрительно кривит губы и продолжает смотреть на дверь до момента характерного щелчка.

— Я знаю, что ты нарочно это делаешь, - крысится он, хватает папку и, не глядя, нервно чиркает на каждой бумажке.

Ожидаемая небрежность.

Я немного наклоняюсь вперед, засекаю взглядом салфетку у него на коленях. Не могу удержаться от гомерического смешка.

— Дрочить на рабочем месте, Андрей Юрьевич, могут только люди с железными нервами, а у вас пальцы дрожат и пятна на роже. Буквально в шаге от сердечного приступа. Не уверена, что ваш отец будет горд узнать, что его сына разбил инфаркт за просмотром… специфического порно.

Андрей срывается с места, долго не знает, куда спрятать салфетку, потом сует ее в карман и торопливо идет до двери, проверяя, не подслушивает ли нас кто-то.

— Ты это нарочно, да? - Он становится рядом и обдает меня тяжелым терпким ароматом парфюма, который сам по себе может и не плох, но точно не на этом мужчине и в этом интерьере. - Не даешь мне ни минуты покоя, постоянно рядом, вынюхиваешь, выслеживаешь. Я уже сделал все, что ты хочешь! Что тебе еще нужно, сука?!

— Для начала - чтобы ты перестал орать.

Он открывает рот…

— … и чтобы ты хотя бы иногда думал головой, а не мошонкой, в которой у тебя абсолютно бракованный генетический материал, и больше ничего.

— Тварь.

Я пожимаю плечами - человечество еще не придумало тех слов, используя которые такие, как Андрей могли бы пробить мою броню. Годы закалки и ожидания превратились в водонепроницаемое свинцовое покрытие, которое защищает каждый сантиметр моего сердца. Ничто, абсолютно ничто не заденет меня так, чтобы я хоть на секунду потеряла самообладание.

Андрей снова пододвигается к двери, трусливо ловит тишину, в которой появляются приглушенные голоса. Мне они незнакомы, но Андрея заставляют вытянуться по струнке, привести в порядок одежду и одернуть пиджак. Прежде чем выйти, он прицельно впивается в меня злым взглядом и выскальзывает в коридор.

Я заинтересованно иду следом. Этот слизняк не из тех, кто станет напрягаться ради рядового события, значит, и мне стоит присмотреться, что же могло так его заинтересовать. Но когда выглядываю за дверь, группа людей, к которым примкнул Андрей, уже почти в конце коридора. Удается рассмотреть только двух великанов в черных костюмах, и мужчину пониже, в сером. Когда они скрываются за поворотом, останавливаю бегущую следом помощницу Андрея.

— Валерия Дмитриевна, у меня документы… вот, - она трясет кипой бумаг и папок, которые только благодаря моей молниеносной реакции не оказываются на полу. - Спасибо, спасибо… Андрей Юрьевич ждет… Я бегу…

— Кто это? - останавливаю ее трескотню.

Но главные вопрос, который я, конечно же, не стану задавать секретарше: с каких пор папаша Завольский стал поручать Андрею что-то важное, и при этом для подстраховки не ставить меня в известность, хотя последнее время делал так на всех важных сделках?

— Авдеев, - говорит помощница, трясущимися руками перекладывая документы в какое-то подобие порядка. - Я пойду, Валерия Дмитриевна? Андрей Юрьевич и так мне взбучку устроит.