– Стоять! – рявкнула мама.

Чёрт, чуть-чуть до двери оставалось…

– Елизавета, вернись сейчас же! – стены что ли плавают? А, нет. Это я трясусь от страха. Рефлекс на мамины удушливо-режущие нотки в голосе.

– Ну? – главное – не показывать свой страх.

– У тебя нет другого выхода. На вокзале тебя сожрут бомжи, а твой отец вернётся только через четыре месяца.

– У меня ещё есть Машка… она живёт в этом подъезде. Попрошусь к ней! – смело сказала я.

– К Матвеевой? – уточнила мама. – Я тебя умоляю, – снисходительная ухмылка в мою сторону. – Её родители ещё с вашей школы одержимы успеваемостью дочери, так что тебя даже близко не подпустят на их территорию, – и под конец – ликующий оскал.

Кто-то громко вздохнул. Перевожу внимание на брюнета и отчётливо вижу, как в его глазах бьётся в агонии надежда.

– Он и его девушка меня будут терроризировать… – последний рывок.

– Только попробуйте, Пётр, и я тут же вылечу первым рейсом, – пригрозил Дима.

– Если она не будет путаться под ногами! – ядовито выплюнул парень.

Что?

– Петя! – второе предупреждение от Димы.

– И сразу обговорим, я оплачивать её потребности не обязан. Возить её куда-либо не обязан. Кормить и убирать за ней не обязан. Следить за её… честью не обязан!

Ловите мою челюсть, пока зубы не разлетелись по полу.

– Петя!

Убейте его!

– Тогда и я дополню, – сделала шаг к наглой роже. – Слушать твой бред и тем более выполнять твои грязные пожелания не обязана. Улыбаться тебе и твоей девушке не обязана. У нас будут равные права на время моего здесь проживания, почувствую ущемление с твоей стороны, тут же доложу Диме… И мне плевать, что это по-детски, зато ты огребёшь по полной. Я здесь не по своему согласию и любезничать с тобой не собираюсь. Как ты ко мне – так и я к тебе. Всё просто, – на этих словах я гордо вздёргиваю подбородок и, стараясь не замечать убийственные взгляды мамы и отчима, направляюсь к выходу, не забыв кинуть напоследок: – Приеду завтра. У тебя есть целый день, чтобы поплакаться в подушку и смириться со своим положением.

До боли в позвоночнике выпрямляю спину и прямым шагом иду к лифту, чтобы спуститься к Маньке и пожаловаться на свою судьбу. Так-то и у меня всего один день, чтобы успеть надышаться.

Что я там говорила про то, что провалюсь под землю и вылезу только, когда он уйдёт.

Пф-ф. Я передумала. Моё бесстыжее тело теперь будет валяться у него под ногами постоянно. Всегда и везде. Петя-Петя-Петушок. Тьфу, петух общипанный… Клювом не вышел, чтобы голосить на меня.

Ну ладно, вышел… но к делу это не относится!

– Мам, может ещё передумаете? – последний рефлекторный вопрос перед концом моей свободной жизни.

– Нет, Лиза. Вот, – вырвала с корнем единственный шанс мама, протягивая мне связку ключей. – Езжай к Пете и будь добра, веди себя прилично. Чтобы больше никаких выпадов в его сторону.

– Если он не будет такой язвой как вчера, то я только «ЗА»! – проворчала я.

– Если не будешь выпендриваться, то и он не будет язвить, – поучительно произнесла мама, набирая сообщение Диме, что она выходит из дома и чтобы он ждал её в машине у подъезда. – Мы на встречу с риэлтором, потом по делам. Вернёмся поздно. Осмотрись хорошенько в новой квартире, подумай, что нужно туда перевезти из твоих старых вещей.

– Ладно… – вздохнула я и с тяжёлым сердцем, тяжёлой рукой захлопнула за родительницей входную дверь.

А не купить ли мне гитару? Давно хотела научиться на ней играть, думаю, что Петенька не будет против. Кстати, я и петь люблю… Надрывно так, от души. Правда, репертуар под настроение… Иногда под Бритни Спирс могу блеять (это не матное слово), а иногда – хрипло подрыкивать и трясти головой под какой-нибудь рок. Я склонна к переменчивости.