– Тейт… – Его голос прозвучал хрипло, почти отчаянно. – Мы не можем. Нельзя…

– Можем. Замолчи. – Она уже дышала с трудом. – Поцелуй меня снова. Скорее.

Он снова накрыл ее губы поцелуем, и словно что-то взорвалось в нем.

– Это безумие, – прошептал он. – Я совсем свихнулся.

– Я тоже. Мэтью, я хочу тебя. Я тебя хочу.

Ее слова подействовали на него отрезвляюще. Он отшатнулся, словно получил неожиданный удар.

– Послушай, Тейт… Какого черта ты улыбаешься?

– Ты тоже меня хочешь. – Она ласково погладила его щеку, окончательно лишив рассудка. – Сначала я сомневалась, и мне было очень больно, потому что я умирала от желания. Ты мне даже не нравился, и все равно я умирала от желания.

– Господи! – Мэт прижался лбом к ее лбу. – Из нас двоих осторожная ты. Это твои слова.

– Только не с тобой. – Тейт доверчиво прильнула к его груди. – Только не с тобой. Когда ты первый раз поцеловал меня, я поняла, что всегда ждала тебя.

У него не было компаса, но он знал, что необходимо кардинально изменить курс.

– Тейт, мы не должны спешить. Поверь мне.

– Ты хочешь заняться со мной любовью. – Она вскинула голову. Ее глаза стали таинственными и бездонными. – Я не ребенок, Мэтью.

– Я хочу тебя, Тэйт, но не могу причинять боль твоим родителям. Не хочу обманывать их доверие.

«Гордость, – подумала Тейт. – Гордость, преданность, честность». Разве удивительно, что она любит его?

Тейт легко коснулась улыбающимися губами его губ.

– Ладно. Не будем спешить. Я могу подождать. Но это касается только меня и тебя, и больше никого.

Из-за налетевших бурь пришлось на пару дней отложить погружения. Когда улеглась первая волна нетерпения, Тейт устроилась на палубе «Приключения» и занялась изучением и систематизацией находок, поднятых отцом и Баком в их последнюю смену.

Дождь монотонно барабанил по тенту. Из рубки, где шло непрерывное сражение в покер, доносились голоса и смех, перемежаемые ругательствами. Острова исчезли, растворились в густом тумане. Бескрайний мир съежился до маленькой компании, болтавшейся на яхте в бушующем сером море под разгневанными небесами.

– Помощь не нужна?

– Не помешает. – От одного взгляда на Мэта, нырнувшего под тент с кружкой кофе в руке, сердце Тейт екнуло. – Неужели игра закончилась?

– Нет, закончилась моя удача. – Мэт сел рядом, протянул ей кофе. – Бак только что разгромил мой «полный дом»[2] своим королевским флешем[3].

– Никак не могу запомнить, что важнее. Я лучше играю в рамми. – Тейт протянула ему серебряный крест. – Мэтью, посмотри. Может, этот крест болтался на груди корабельного кока, когда он взбивал масло для бисквитов.

– Может быть. – Мэт потрогал серебро. Безобразная штуковина, будто выкованная кузнецом, и, несмотря на приличный вес, не очень ценная. – Есть что-нибудь интересное?

– Такелажные крюки. Видишь, на них еще сохранились следы канатов. – Тейт устремила взгляд в непроницаемый туман, представляя себе картину далекого прошлого. – Свистящий ветер в клочья рвал паруса, матросы отчаянно пытались спасти корабль. Всех охватил ужас. Мужчины цеплялись за тросы и мачты, матери прижимали к себе детей… и мы нашли то, что осталось от них. – Тейт положила на стол почерневшие крюки и взяла глиняную трубку. – Какой-то моряк раскуривал ее после вахты и наслаждался покоем. А эта кружка была полна эля.

Мэт повертел в руках кружку, не желая признавать, что нарисованная Тейт картина тронула его.

– Ручка отбита. Очень жаль. Много за эту кружку не выручишь.

– Ты думаешь только о деньгах! – возмутилась Тейт.

Мэтью усмехнулся.

– Конечно, Рыжик. Тебе – романтика, мне – деньги.