Ну ничего! У него теперь хотя бы есть голем. И этот голем когда-нибудь к нему придёт, если магзели додумаются подбросить к нему в топку хотя бы одно полено. Магзели, возможно, не знают, что големы первых моделей всегда возвращают все найденные ими вещи хозяину. А вот стожар об этом знает. Об этом рассказывают стожарские сказочки, самые точные сказки в мире.

Даже если чужая вещь – это просто яблочный огрызок.

Как я научилась жарить яичницу. Берёшь яйцо и жалобно стонешь: «Ма-а-ам! А яйца мыть надо? Тут на нём какая-то подозрительная трещинка! Вдруг в неё сальмонелла заползла?» Мама мигом прибегает – и у тебя яичница.

Настасья. Воспоминания из детства (уничтоженный блокнот № 1)

Полчаса спустя Филат был уже у знакомой девятиэтажки. Быстро оглядевшись, он провёл рукой по вывеске «Центр охраны зрения». Буквы на вывеске растаяли и проступило «Магболь № 0». Дряхлый атлант, напоминавший створчатый шкаф, возился с клумбой у себя на макушке. Когда-то цветы были искусственными. Теперь атлант пытался прорастить настоящие маргаритки в куске дёрна, который наклеил на тумбочку с тремя ящиками, служившую ему головой.

– Сменная обувь! – привычно проскрипел атлант, открывая и закрывая нижний ящик головы, служивший ему ртом.

На сей раз Филат не стал переобувать ботинки с правой ноги на левую. Ему было лень их расшнуровывать. Он достал из кармана бумажку и крупно написал на ней: «СМЕННАЯ ОБУВЬ». Атлант с грехом пополам прочитал, успокоился и опять занялся своей клумбой.

Почти у каждого старого атланта есть какая-нибудь слабость или увлечение. Наличие увлечения – признак постепенного зарождения души. Так утверждают стожарские сказки. Стожарские сказки – самые правдивые сказки в мире. Если в стожарских сказках говорится, что у чудовища был двадцать один глаз, а ключ в замке нужно повернуть ровно три раза – значит именно двадцать один глаз и именно три раза, а не четыре и не два. Стожарские сказки не терпят вымысла, хотя во все остальные моменты жизни стожары довольно часто врут.

Филат некоторые время наблюдал за неуклюжими попытками атланта разглядеть свою макушку в зеркало.

– Давай помогу! – сказал он и, вскочив на стол, выхватил у него зеркало. – Вот смотри! Тут какая сложность, якорный бабай! Нужен хоть небольшой слой земли! В дёрне ничего не вырастет!

– Земля сваливается! – проскрипел атлант.

– Не свалится! Тройной слой марли! Внутри торф! И поливаешь пшикалкой! Через марлю корни пробьются, а торф осыпаться не будет! А сверху нахлобучишь круглый аквариум, чтобы был парничок! Аквариум я тебе раздобуду! – пообещал Филат.

Атлант несколько раз восхищённо открыл и закрыл нижний ящик.

– Ты помог мне! Я помогу тебе! – скрипуче произнёс он и показал Филату на щель в своей голове. Из щели лезла закрученная чековая лента, на которой бесконечно повторялось «Ведётся фиксация!». – Вот так! Минуту! – сказал атлант, придерживая чековую ленту пальцем и мешая ей ползти. – Ты Филат-стожар. Ты приходишь сюда уже в третий раз. К маме.

– Да.

– Твою маму перевели на минус пятый этаж. Третий не очень левый поворот. Четвёртый крайне правый поворот. Шесть пролётов вверх, затем пять вниз и два пролёта по диагонали, пока не услышишь звук рвущейся ткани.

– Ткани? Не вощёной бумаги? – удивился стожар.

– Ткани. Проекция шестого измерения на седьмое… – Это очень… – атлант разом открыл и закрыл свои дверцы, – нехорошо. Три-четыре-шесть – закрытое отделение. Там держат тех, кто представляет опасность для других магов. Утром в больницу прислали двух бетонтов и двух магзелей. И они тоже направились в три-четыре-шесть.