– Вы не боитесь жить в одиночестве? – спросил Глеб. – Времена нынче смутные, много всякой швали развелось. А у вас здесь окраина, и на участке растет целый лес.

– Что ты, мил дружочек, мне ли в мои годы чего-то бояться… – Ципурка засмеялся, задребезжал жестяным смешком. – Но ты прав – береженого Бог бережет. Это правило я исповедую издавна… потому и дожил до преклонных лет, несмотря на нашу весьма небезопасную профессию, – он снова хихикнул. – Так и быть, покажу тебе своих защитников… – с этими словами он тихо, по-особому, посвистел, и Глеб неожиданно оказался в окружении трех здоровенных псов.

Они не лаяли и даже не имитировали нападение, лишь скалили внушительного размера клыки и смотрели на молодого человека такими нехорошими взглядами, что у него мурашки побежали по коже. Переборов страх, Глеб определил, что перед ним американские стаффордширские терьеры – бесстрашные бойцовые псы. Все они были одного роста и возраста и походили друг на дружку как две капли воды, – поджарые, мускулистые, рыжие, с белой грудью. Наверное, их рожала одна сука.

Тихомиров-младший разбирался в породах собак. И знал, как противостоять их нападению. Эту науку Глебу преподал отец. Полуподпольная деятельность «черных» археологов всегда таила в себе много разнообразных опасностей, и псы входили в ареал оружия, которое применяли друг против друга неразборчивые в средствах конкуренты или охрана. Загрызенный псами кладоискатель в принципе не может вызвать повышенного внимания к своей персоне со стороны правоохранительных органов…

– Круто, – сказал Глеб. – Эти зверюги и сожрать могут. А вы сами их не опасаетесь? Не ровен час…

– Запомни, мил дружочек, простую истину: как ты относишься к животным, так и они будут к тебе относиться. Я с моими мальчиками… – дед Ципурка любовно потрепал за загривок ближнего пса, – строг, но справедлив. И они это понимают. Им известно, что они обязаны меня защищать, поэтому мои мальчики готовы загрызть любого злоумышленника, который рискнет причинить мне зло, хотя я и не натаскивал их на смертоубийство.

– Кто бы в этом сомневался – что стаффордширские терьеры в состоянии перегрызть человеку глотку… – пробурчал Глеб, бочком продвигаясь к спасительной веранде.

Ципурка коротко рассмеялся, свистнул, и псы исчезли в мгновение ока – словно сквозь землю провалились.

В особняке было на удивление пусто, хотя раньше в комнатах стояла антикварная мебель разных эпох, а на полу лежали дорогие персидские ковры ручной работы – старый кладоискатель любил богатство и комфорт. Создавалось впечатление, что дед Ципурка готовится съехать на другую квартиру.

– Вы продаете дом? – не сдержал Глеб любопытство.

– Нет, – ответил Ципурка. – Я с ним прощаюсь.

– То есть?..

– Ухожу я, мил дружочек. Туда… – старый кладоискатель ткнул пальцем в потолок. – Я и так зажился на этом свете.

– Что вы такое говорите?!

– Хочешь сказать, что человеку неведомо, когда наступит его конец?

– Да, именно так.

– Согласен. Ты прав. Это непреложная истина. Но я видел вещий сон. А снам я верю. Правда, не всем, лишь некоторым. Они приходят как откровение. Ты просыпаешься и уже точно знаешь, что сон сбудется.

Глеб не стал спорить, лишь индифферентно пожал плечами. Похоже, у дедушки крышу начало сносить. В его годы это понятно и простительно.

– Что касается мебели и тех раритетов, что еще остались у меня от прежних моих «подвигов», – продолжал Ципурка, – то почти все я раздал своим детям и внукам. Дабы потом они не устроили на моей могиле дележ наследства с мордобоем и судебными тяжбами.