– Не опозорю, – подтвердил Ингвар. – Так кто тот, второй?

– Угурский Змей.

– Но зачем ему Ситара?

– Он хочет сильных детей. Считает, что если смешать кровь змей и драконов, то его дочери и сыновья обретут вторую ипостась. Возможно, он и прав. Силы его крови вполне может оказаться достаточно, чтобы выпустить дракона Ситары. Но у него гарем. И он не отдаст мне ни единого внука. Я отказался отдавать ему дочь, и он забрал ее силой. Ты хотел поступить так же.

– Я ничего бы не сделал против ее воли! – уязвленно возразил Ингвар.

– Поэтому я тебя и отпускаю. Если ты убьешь Змея, я скорбеть не буду.

Ранним утром Ингвар поднялся на корабль. Он не взял с собой ни воинов, ни оружия, ни доспехов. Лишь мешочек с драгоценными рубинами и сапфирами приятно оттягивал его карман.

Асахан встретил его на пристани. Побратим был бледный, усталый и будто бы даже похудевший. Ингвар взял его за плечи и встревоженно вгляделся в ясные глаза, обведенные сизыми тенями.

– Тебя пытали? Мучили? – порывисто спросил он.

– Нет. Все нормально, – отвернулся, усмехаясь, Асахан. – Потом расскажу. Пойдем, нас ждут. Мой тебе совет, друг – никогда не оставайся под крышей Храма на ночь.

Пройдет пара недель, и Асахан станет вспоминать о своем приключении с весельем и удовольствием, а потом и вовсе хвастаться им у костра. Пока же у него болело все тело. Храмовые жрицы оказались очень охочи до телесных утех. Заявили ему, что мужчину, переночевавшего в обители Великой Матери, наутро надлежит убить… или он может искупить свою вину. Как? Подарить блаженство тем девушкам, которые захотят столь ценное подношение принять. Сахи сначала пришел в восторг. К вечеру первого дня он понял, что переоценил свою выносливость, но его напоили каким-то мерзким чаем, быстро восполнившим силы. Сделали массаж. И снова увлекли на шелковые подушки. Спать, кстати, почти не давали. Три дня, всего три дня… Потом его накормили, искупали, приодели и привели на пристань. А он думал, что никогда больше не поглядит на женщину.

А пытки, ну что пытки? Зачем они нужны? Та самая жрица, что когда-то любила Нарана, просто задала ему несколько вопросов… страшным, низким голосом. На них не ответить было нельзя. Магия…

Ситаре позволили выходить на палубу по ночам. Было в этом какое-то особенное счастье. Да, она пленница, да, плывет неизвестно куда. Но до чего ж хорошо это звездное небо! Бескрайнее, беззаботное, усыпанное звездами! В Дарханае у принцессы было множество драгоценностей. Ее отец, как и все драконы, любил золото и дорогие камни. У него была целая сокровищница с алмазами, рубинами, сапфирами и изумрудами. Маленькая Ситара частенько играла прозрачными голубыми и розовыми камушками. А сколько у нее было нарядов! Шелк алый, и синий, и цвета изумруда, и лазоревый с золотом, и нежный лавандовый, и глубокий фиолетовый… Но ни одна ткань не могла сравниться с черно-серебряной роскошью неба и густо-синим шелком моря!

Если б принцесса была птицей, она бы летала над волнами и кричала от счастья.

Дракон внутри был теперь особенно неспокоен. Он тоже хотел летать. Ворочался, ворчал, дрожал от нетерпения. Из груди рвалось его могучее огненное дыхание. Ситара раскидывала руки и жадно вглядывалась в черную гладь, но чуда не происходило. Не было у нее того ключа, который мог бы отворить запертую дверь. Она, пленница, сама была темницей. Ах, если б Ингвар был рядом! Вместе они бы что-нибудь придумали!

Возвращаясь в свою каюту, Ситара плакала от разочарования. Нет, не о свободе она вздыхала. Сейчас, когда девушка столько времени проводила в одиночестве, наедине со своими мыслями и мечтами, она как никогда остро ощущала себя неполноценной. Как глухой, который жаждет слышать звук флейты. Как слепец, что ощупывает острые грани сапфира, но не может даже представить себе глубину его цвета. Как хромой, что мечтает бежать по дороге наперегонки с ветром! Будь рядом Ингвар, он нашел бы для нее утешение, но увы, тут был только Хашур, который, видя следы слез на бледном личике Ситары, только расстроенно цокал языком, да приносил какие-то лакомства вроде орехов в сахаре, сладких лепешек и морской рыбы.