Рядом Шварц зловещим голосом рассказывал подружке, что этот вот усатый дядька с большим пистолем – главный шантарский киллер, который даже по зарубежным заказам работает, и вообще, что касаемо Джона Кеннеди, то мы-то, люди посвященные, знаем, что к чему… Подруга хихикала и просила дурочку из нее не делать, она хоть и блондинка натуральная, но соображает, и вообще, когда Джона Кеннеди хлопнули, этот дядька должен был еще в школу ходить…

Смолин покосился на нее уже с любопытством: на фоне тотального невежества молодого поколения в части как отечественной, так и импортной истории, юная натуральная блондинка, знавшая, кто такой Джон Кеннеди и когда примерно его убили, смотрелась своеобразным феноменом…

– Сколько отдал, – спросил он.

– Полтинник, – ответил Фельдмаршал.

– Ну, нормально.

– Ага.

Поиграв тяжелым пистолетом, поприцеливавшись в углу, Смолин вернул его хозяину, прошел к столу и «по-северному» налил себе полстакана розового мартини. Он сегодня уже не собирался водружаться за баранку, так что мог расслабиться. Медленно выцедил, сразу налил еще полстакана и тут же приговорил – чтобы малость догнать ушедший вперед коллектив. Громко спросил:

– По какому поводу банкет?

В гостиной моментально что-то изменилось: плясуны, закончив очередной куплет, подошли к нему, а Шварц, ссадив с колен белобрысую интеллектуалку, шлепнул ее пониже талии:

– Солнце, мяском займись, пора и пожрать уже…

Она сговорчиво вышла. Оказавшийся ближе всех к высокой двустворчатой двери Гонзиц быстренько и тщательно ее прикрыл, Фельдмаршал отложил маузер.

– Короче так, шеф, – сказал Кот Ученый. – Аппаратурка на дне фиксирнула массу металла. Примерно в двух километрах от исторической точки утопления броневика. Ближе к Шантарску. Там тоже обрывчик, но гораздо более пологий, есть время выскочить… По весу масса примерно «Остину» соответствует.

Смолин встретил эту новость с удивившим его самого спокойствием – слишком много произошло в последнее время и дурного и хорошего, эмоции как-то притупились… В конце концов, это не обязательно броневик, мало ли увесистых металлических предметов оказалось на дне в последнее столетие… Он только спросил:

– Не ныряли?

– Нет пока. Народу там оказалось ненужно много – рыбаки, отдыхающие… Нужно будет выбрать будний день.

– Ты не забыл?

– Ну что ты, – сказал Кот Ученый. – Исключительно с тобой во главе…

– Вот именно, – твердо сказал Смолин. – И не иронизируй над моими романтическими мечтами. Еще когда я в детстве Кусто читал, хотелось поднять со дна что-нибудь этакое… А у тебя как? – повернулся он к Шварцу.

Тот прилежно доложил:

– Эту сучонку, Дашеньку нашу, менты выпустили уже часа через три. И обоих козликов тоже. Объяснительные, надо полагать, по всем правилам взяли, но про возбуждение уголовного дела что-то не слышно. Адвокатишка моментально примчался, начал параграфами блевать, интеллигентные родители подтянулись и устроили хай вселенский, вопили со всем перестроечным пылом про ментовский беспредел, дипломами своими и прочей лабудой трясли… По слухам, молодежь отбрехалась. Они ничего такого и не замышляли, наоборот, спасали бесценные полотна для мировой культуры, поскольку шизанувшаяся бабка их вот-вот в капусту порезать могла… Реалистично прикидывая, пришить им нечего, особенно если адвокат шустрит…

– А что за адвокат?

– Разведываю пока помаленьку, что за персона. В общем, посадить их или просто нервы помотать вряд ли удастся…

– Ладно, – сказал Смолин. – Это, в общем, с самого начала было ясно, не в том задача. Главное, мы им сорвали дельце, картины в Шантарске, музей их, изменив прежние планы, возьмет все до единой, я уже шаги предпринял… – Он задумчиво повторил: – Главное, мы им дельце сорвали… Второй раз ни за что не проканает.