Лишь после рекогносцировки местности можно было начинать раскопки, чтобы подсечь похороненный под мореной культурный слой. Если выводы не подтвердятся, придется уезжать из этого благодатного места, искать дорогу к истокам Печоры: следующий мощный «перекресток» был в том районе. И так до осени, до встречи Инги Чурбановой и Данилы-мастера.

Когда-то еще в шестидесятых годах Институт отказался от идеи поиска кладов методом «тыка». В какой-то степени этому способствовал Цимлянск, где была проведена теоретическая подготовка. Искать вслепую считалось непрофессиональным делом, хотя в Институте оставался сектор «Опричнина», который занимался поиском библиотеки и сокровищ Ивана Грозного и работал «старым казачьим способом». Прежде всего следовало доказать существование самих сокровищ, просеять всю полулегендарную информацию, найти прямые и косвенные доказательства возможностей и причин, благодаря которым те или иные ценности могли оказаться в земле, под водой, в пещере. Кроме того, выявить, каким способом добывались, за счет чего накапливались и в каких примерно размерах могли быть эти сокровища у конкретного лица, общины, народа. По проекту «Валькирия» лаборатория Русинова занималась геофизическими исследованиями определенных перспективных территорий не на предмет выявления клада, а как раз для того, чтобы доказать существование центров арийской культуры на Северном и Приполярном Урале.

Теперь Русинову предстояло по резко сокращенной программе доделать то, что не успел в Институте. Если на склонах и в долинах Уральского хребта существовали города, материальные остатки которых он и искал, то, значит, существовали и «сокровища Вар-Вар». Они могли состоять из священных атрибутов храмов солнца – Ра, где использовались золото и самоцветы. Этот желтый, солнечный металл почитался у ариев как дар Ра и не использовался в качестве денег либо платы в торговле. А украшения из золота были только ритуальными и не могли быть предметом богатства и состояния. Единственным местом, куда можно было перенести храмы солнца, были многочисленные пещеры. В этом слове явственно слышалось сочетание двух слов: «печь» и «Ра» – «солнечная печь», что наталкивало на мысль о подземных храмах, и, возможно, река Печора вытекала из подобных каменных Чертогов.

В первый свой маршрут Русинов вышел налегке, с кристаллом и небольшой саперной лопаткой. «Земная» территория «перекрестка» представляла собой старую вырубку уступчатого и некрутого склона, разрезанную почти пополам небольшой горной речкой – притоком реки Березовой. Петру Григорьевичу он сказал, что пошел просто побродить и посмотреть места и потому рыболовных принадлежностей не берет. Пчеловод, как всегда, занимался делом: устанавливал возле бани огромный бак, сваренный из нержавейки.

– Давай, давай, рыбачок, присматривайся! – весело отозвался он. – Оглядеться – первое дело!

«Перекресток» оказался не таким большим, как предполагал Русинов, и имел форму эллипса, вытянутого вдоль хребта, в меридиональном направлении, размерами полтора на два с половиной километра. Однако на такой площади мог вполне разместиться город. Магниторазряженное пространство имело свои внутренние законы: от периферии к центру происходило гравитационное сжатие, отмечаемое гравитационной съемкой. Визуально это можно было определить по растительному покрову – мхи и травы росли кругами, образуя сферические кольца, которые в народе называли «ведьмиными кругами». На спилах же деревьев годовые кольца расширялись не с южной стороны, а с той, которая была обращена к центру «перекрестка», и древесина обычно была на редкость колкой и прямослойной. Кроме того, было замечено, что медведь практически всегда выбирает место для берлоги в немагнитном пространстве, однако никогда не ложится в центре, а ближе к краю.