По правде сказать, ловкачей в армии не любят. А особенно не любят студентов, которым, благодаря известному указу министра обороны и путчиста Язова, удалось улизнуть от несения военной службы. Как будто в армию идут одни только дебилы! Понятно, что в остриженных головах возникает обида, в жилах закипает молодая горячая кровь, а в рабоче-крестьянское сердце проникает горькая ненависть, которую военнослужащие срывают на тех, кто послабее и поинтеллигентнее. Как правило, эти качества сочетаются, и обладателям их приходится несладко. Под влиянием коллектива из этих несчастных вытравливаются малейшие признаки интеллекта, они теряют способность к логическому мышлению, с какого-то момента начиная думать только на две темы: что бы сожрать и когда бы поспать.

Старшина комендантской роты прапорщик Бескудников тоже не любил умных и ловких, поэтому Максу от него доставалось по полной программе. Первый год Макс терпел измывательства, хотя с каждым днем это становилось все труднее. Доходило до того, что Макс считал за благо задержаться допоздна в штабе. Однако на второй год чистая, как свежий снег, ненависть к угнетателю стала переходить в новое качество. Артистизм, природная смекалка и наблюдательность трансформировались за истекший период в жестокую изворотливость, способную если не гору свернуть, то хотя бы подточить ее так, чтобы она рухнула под собственной тяжестью. Свой план Макс обдумывал долго. Риска в коварном замысле было немало, но и терпеть дольше Макс не мог.

Бить морду Бескудникову, которого за глаза все называли попросту Паскудой, Макс считал ниже своего достоинства. Поэтому решил «опустить» ненавистного старшину исподволь и поэтапно.

Подходящий момент представился очень скоро. Как-то раз Макс, спасаясь от придирок полковника Гриднева, год назад занявшего должность главного инженера Соединения и еще не успевшего насытиться беспредельной властью над матросами срочной службы, решил укрыться в отделении войсковой почты и через несколько минут уже стучался в дверь с красной табличкой «Почта в/ч 62047».

– Кто там? – послышался ленивый голос.

– Свои.

– Свои дома сидят, телевизор смотрят, – спокойно ответствовали из-за двери.

– Это я, Макс.

– А-а… – Замок клацнул. – Заходи.

Почтовое отделение выглядело, как помещение-гребенка: три небольшие комнаты, сбоку соединенные коридором. Первая, уставленная стеллажами для посылок, собственно, и была комнатой почтальона. Вторая, в которой стоял канцелярский стол, а при нем – сейф, служила «офисом» начальника связи и сигнализации батальона. Третья комната была отведена под склад радиостанций, там за дверью из металлической сетки хранились рации, полевые телефоны, коммутаторы, кабели и разнообразные приборы, используемые для охраны периметра и объектов.

Заместитель командира линейно-эксплуатационного взвода связи временно исполнял обязанности начальника СС и всем вышеописанным хозяйством владел вполне официально. Звали заместителя Юрий, и родом он был из Питера, как и Макс. Общих знакомых по гражданке они, вспоминая прошлое за трехлитровой банкой вина, не выявили, зато были одного призыва, а это, как известно, объединяет получше старых знакомств. Линейно-эксплуатационный взвод связи был слишком теплым местом, чтобы в нем надолго задерживались офицеры. Субтропический климат Крыма плюс обилие свободного времени заставляли свежеиспеченного командира взвода забыть о служебных делах и быстренько прививали любовь к вольной жизни. С первой же получки офицер покупал подержанный мотоцикл, на котором укатывал в Судак после утреннего построения. Через месяц семейных скандалов следовал развод, и вскоре образумившийся начальник CC увольнялся из рядов Вооруженных сил, чтобы заняться коммерцией в крупном городе. Поэтому должность начсвязи и сигнализации постоянно оставалась вакантной. Все обязанности давно тянул на себе Юра, проводивший на гражданку трех командиров. Впрочем, он от этого сильно не страдал. Четырнадцать человек личного состава, а также находящиеся в его ведении мастерская, аккумуляторная и бункер на технической территории вкупе с почтово-складским комплексом делали жизнь Юры вольготной настолько, насколько это вообще возможно на срочной службе в армии. Ссылка на постоянную и чрезмерную занятость позволяла располагать массой свободного времени, что окончательно сформировало у Юры рассудительно-философский взгляд на мир и ровное, спокойное отношение ко всему происходящему. Лычки старшего сержанта он получил на тринадцатый месяц службы, в отпуск домой уже съездил и теперь тихо-мирно ждал дембеля, проводя дни в чтении газет и журналов.