– Не понимаю, – говорил он с отчаянием в голосе, – просто не понимаю, кому надо было убить Саара, отрезать ему голову и подкинуть ее сюда. Кому и зачем?

Нестор Васильевич рассудительно отвечал, что вопросы следует задавать по порядку. И в данном случае первый вопрос должен звучать так – при каких обстоятельствах голова эстонца оказалась в раскопе? Барон удивился: его превосходительство сам все отлично видел. Голову нашел Гуннар, пока они с Загорским разговаривали.

– Нашел или пытался спрятать? – Нестор Васильевич смотрел прямо на барона.

Тот только руками развел: пытался спрятать? Но зачем? Даже если предположить, что Гуннар – убийца или сообщник убийцы, зачем прятать голову в раскопе, где ее непременно найдут?

– Может быть, именно по этой причине, – отвечал Загорский.

Фон Шторн замотал головой – нет-нет, это чистое безумие! Нестор Васильевич поднял брови. А разве не безумие убивать человека и потом отрезать ему голову самым варварским способом?

– Потом? – переспросил барон. – Почему вы думаете, что голову отрезали потом?

Загорский отвечал, что это видно любому, кто хоть сколько-нибудь сведущ в судебной медицине. Шея покойника искромсана диким образом, как будто бы голову отпиливали тупой пилой или ее отгрызал хищник.

– Хищник? – насторожился фон Шторн. – Какой еще хищник?

Действительный статский советник немедленно поправился, заметив, что о хищнике тут, разумеется, речи не идет. Ни один хищник не стал бы откусывать голову человеку только затем, чтобы потом принести ее в раскоп, это слишком странно даже для дикого зверя.

– Почему же? – удивился барон. – Я охотник, и знаю, что многие звери, поев, закапывают остатки добычи на будущее. Может быть, зверь решил закопать голову здесь именно про запас. Это вполне мог быть волк, шакал или степная лисица.

Нестор Васильевич с сомнением покачал головой.

– Труп явно какое-то время провел в воде, – заметил он. – Ближайший водоем – это здешнее лесное озеро. С трудом представляю себе волка или шакала, который вылавливает тело из воды, отгрызает ему голову, потом несет ее за несколько верст и прячет в раскопе.

– А водное животное? – спросил фон Шторн. – Какой-нибудь крокодил?

– Мне жаль вас огорчать, но крокодилы здесь не водятся. Их привычные места обитания расположены гораздо южнее.

Барон оглянулся по сторонам и внезапно понизил голос.

– А знаете ли, – сказал он, – тут ходят слухи об огромном ящере, который обитает в здешнем лесном озере уже очень много лет. Это вполне мог быть крокодил.

Загорский пожал плечами: откуда бы здесь взяться крокодилу? Барон отвечал, что крокодила вполне мог привезти для развлечения какой-нибудь богатый здешний помещик. Потом тот сбежал из дома, добрался до озера и поселился там. Если это правда, крокодил запросто мог откусить голову несчастному Саару, а потом закопать ее про запас.

Действительный статский советник поморщился.

– Даже если принять за правду фантастическую версию существования в озере крокодила, то он бы прятал добычу прямо в воде, в придонном иле. Этот крокодил должен был совершенно сойти с ума, чтобы тащить голову в степь. На мой взгляд, это сделал, конечно, не зверь, а именно человек. Причем, судя по всему, человек этот – тяжелый психопат.

– Но зачем ему таскать туда и сюда отрезанную голову? – недоумевал фон Шторн.

– Возможно, он в силу своего разумения пытается направить следствие по ложному пути. Возможно, с его точки зрения найденная в раскопе голова должна указать на вас, как убийцу.

Барон пожал плечами.

– Но вы же понимаете, что я тут не при чем!