– Любопытно, – заметил Загорский. – Мы с тобой, похоже, оказались на границе двух миров. Здесь еще мир собственно русский с его избами и смирными православными крестьянами, а дальше к югу – уже мир малоросский, гоголевский, с белеными хатами и плясками на Лысой горе.

Но помощник, кажется, не слушал хозяина: сейчас, по его мнению, имелись вещи поважнее плясок, пусть даже и на Лысой горе.

– Куда теперь? – озабоченно спросил Ганцзалин. – Где искать Шторна?

– Пока нигде, – отвечал Нестор Васильевич, зорким своим, как у ястреба, глазом озирая ночные окрестности. – Я полагаю, мы не станем тревожить барона на ночь глядя. Судя по всему, характер у него вздорный и столь позднее появление может его возмутить. Хорошо было бы заселиться в номер, однако боюсь, что гостиницы тут нет. Поэтому заночуем в какой-нибудь избе. Надеюсь, местные жители окажутся к нам благосклонны.

– Будем стучаться во все избы по очереди? – спросил помощник.

Нестор Васильевич покачал головой и показал на дом, стоявший несколько на отшибе. В нем, в отличие от всех остальных, мерцал в окне желтый огонек.

– В старые времена, – заметил Загорский, – на краю деревни стояли дома самых бедных членов общины. Сейчас же ситуация изменилась. Не в том смысле, конечно, что сейчас тут селятся кулаки и богатеи. Но, как видишь, это единственный дом, в котором горит свет. Кто будет беззастенчиво жечь керосин или свечи ночью, вместо того, чтобы лечь спать и завтра подняться с утра пораньше, чтобы заняться огородом и полевыми работами? Правильно, человек умственного труда. Скорее всего, тут живет школьный учитель. Надеюсь, наше общество не будет ему в тягость.

Действительный статский советник толкнул незапертые ворота, и они оказались во дворе. Отсутствие хлева, а, значит, и домашних животных, подтверждало первоначальную версию Загорского.

– Однако огород он, кажется, держит, – заметил Нестор Васильевич, когда Ганцзалин в темноте угодил ногою в кучу компоста. – И это понятно. Животные требуют постоянного ухода, не говоря уже о том, что их регулярно приходится резать. А огород, что называется, есть не просит. Во всяком случае, регулярных забот с ним меньше. Из этого можно сделать вывод, что здешний хозяин – человек трезвый и практический.

Ганцзалин, не слушая Загорского, с проклятиями пытался вытереть ногу о траву. Это ему не очень удавалось и проклятия его становились все громче и озлобленнее.

– Не кричи так, – велел ему господин, – ты своими воплями напугаешь не только всех чертей в аду, но и мирных туземцев.

Они подошли к избе вплотную, туда, где в темноте смутно брезжили очертания входной двери.

– Дом просторный, – оценил Нестор Васильевич, – значит, хозяина мы не стесним. Наверняка он уже обнаружил наше присутствие, но все же, я думаю, нам стоит постучать.

Ганцзалин поднял было руку, чтобы исполнить пожелание господина, но тут дверь избы отворилась сама собой. На пороге стояла темная фигура, лица ее было не разглядеть во мраке. В руках фигура держала ружье, которое было направлено прямо на незваных гостей.

– Не двигаться, – негромко, но угрожающе сказала фигура. – Руки вверх!

– Сразу видно человека умственного труда, – ядовито заметил Ганцзалин, поднимая руки. – Вы, правы, здесь нас встретят со всем возможным гостеприимством.

– Вы кто такие? – спросил хозяин дома, убедившись, что оба пришельца подняли руки. – Зачем явились?

– Мы путешественники, – невозмутимо отвечал Нестор Васильевич.

Неприветливый хозяин только хмыкнул в ответ.

– Путешественники? И что же вас занесло в нашу Тмутаракань?