Восемнадцать лет уже, с копеечкой. Другие в моем возрасте не по одному парню сменили, а я даже до главного дойти не могу.

Год назад, как полная дура, лоханулась с Женей, хотя сильно увлеклась тогда. Потом как-то осторожничала. Да и семнадцать – это еще юность. Некуда торопиться.

Восемнадцать, конечно, тоже не старость, но плохо, что мне даже не особо хочется отношений. Вернее хочется. Но… с идеалом, вашу мать.

Чтобы и умный, и привлекательный, и эрудированный, и… хороший?

Но таких уникумов наивной мечтательнице Светику как-то все не попадается, а потому и приходится обзаводиться парнем скорее для статуса. Да и…Может мне повезет, и потом к расчету прибавятся чувства?

И, само собой, допускать до тела кого попало нельзя. Я его, вообще-то, тоже люблю.

Стало быть, вручать нужно в надежные руки!

Нарушая сумбурный ход мыслей, о себе дала знать такая прозаическая штука как голод. Я прикинула наличность в кошельке и поняла, что кафешка – не мой вариант. А потому спустилась в метро и поехала домой. Там меня тоже не ждало изобилие, и грустно сжевав чудом завалявшийся сырок, я направилась в магазин.

Ближе к вечеру холодильник уже не пустовал, а я вальсировала у плиты в попытке сообразить тушеную курицу со сметаной и грибочками.

Готовить я любила и умела, а потому сей процесс доставлял удовольствие.

Вытерла руки и повернулась к ноуту, стоящему на круглом столе в углу кухни, чтобы сменить мелодию.

Поставила увлекшую меня в последнее время композицию и, мурлыкая в такт солисту, вернулась к плите. После тяжелого дня, точно стоит послушать что-то сильное и энергичное.

Так что я, пританцовывая, сунула нос под крышечку совсем маленького казана и, придирчиво оглядев его содержимое, сочла его готовым. Пока кушанье доходило, я помыла всю посуду, которую использовала для готовки, и вытащила из шкафчика три тарелки. В одну для себя положу, а остаток перемещу в глубокую миску, накрою второй тарелкой и, когда остынет, уберу в холодильник.

Закончив с этим, да порезав хлеб и зелень, я устроилась за столом и занесла вилку над едой с самым хищным видом.

Но тут – зазвонили в дверь.

Страдальчески закатила глаза, но отложила столовый прибор, поднялась и, одернув короткую маечку, двинулась открывать дверь. Глазка у меня, к сожалению, не было, так что я беспечно распахнула створку.

На пороге, вальяжно расставив ноги и скрестив руки на груди, наблюдалась… а угадайте, кто!

– Привет, Светик, – ухмыльнулись мне. – Собственно как и обеща…

Договорить я Саше не дала, протянула руку и, дернув за воротник, затащила эту скотину в квартиру, с размаху прижимая к стене и сразу захлопывая дверь.

– Ну, здравствуй, коза рыжая! – многообещающе оскалилась я.

Разумеется, до разума, видать застланного гневом, как-то не сразу дошло: «А что я собственно сейчас стану делать?»

– Как ты меня встречаешь! – зеленые глаза ошеломленно расширились, но таким мелким происшествием рыжее извращение, разумеется, было не смутить. – Детка, ты уверена, что стоит так резко? Я конечно не против, но…

– Да как ты посмела так себя повести в Арте?! – рявкнула я, не обращая внимание на то, что она опять паясничает. – Ты унизила меня перед всеми, да еще и угрожать посмела!

– Малышка, а ты, однако заговориваешься, – как-то очень спокойно произнесла Александра, которую я за плечо одной рукой прижимала к стене и мысленно материлась на слишком мощную девку.

Но нет… мордашка, хоть и с синяком на лбу, но девичья, смазливая.

Да и проколы вот в обоих ушах. Сейчас хорошо видно, ведь рыжие волосы собраны в низкий хвост. В левом всего одно колечко, зато в правом – все четыре.