- Ты вовсе не была такой.

- Нет, была. Именно ею и была. Кажется, разговор закончен.

Хочу уйти, но рука Соколова перегораживает мне дорогу.

- Пропусти, - смотрю на его ладонь, упирающуюся в стену.

- Вера.

- Пропусти, я всё сказала.

- Вера, да я не говорил, но это не значит, что не чувствовал.

Задыхаюсь от возмущения.

- Замолчи. Прекрати. Я не хочу это слушать, - звучит по-детски, но кажется, ещё секунда и разрыдаюсь от досады. - Всё давно в прошлом, - обрубаю я.

- Нет.

- Что значит нет?

- Для меня нет.

- Ты изменился, я повзрослела. Нам незачем ворошить то, что забыто.

- Я не забывал, до конца никогда не мог.

- Тогда где ты был эти годы?

- Если бы не слово, которое дал твоему отцу, думаю, сорвался бы раньше.

- Думаю… - горько усмехаюсь. – Опять ты моего отца приплетаешь? Хотел бы, давно бы объяснился. И хватит валить всё на папу. Это ты принял решение, а не он.

Соколов вдруг хватает меня за плечи и прижимает спиной к стене.

Его пальцы сжимаются и разжимаются. Ощущение такое, что сейчас он начнёт меня трясти, но этого не происходит.

- Да как ты не понимаешь, что я не мог иначе! Тебе грозила опасность!

- Ты был моим защитником, - он чуть ли не кричит, а я шепчу горячо, чувствуя, как подскакивает адреналин от его близости. – Ты бы меня в обиду не дал, я знаю. Но предпочёл сбежать. Грош цена твоим чувствам, если они и были.

- Были и есть.

- Не верю… иногда за счастье надо бороться, ты предпочёл уйти. Как слабак.

Ой, не стоило мне произносить последних слов.

Взгляд Лёши темнеет, а ладонь правой руки внезапно ложиться мне на горло. Он просто удерживает, не сжимает, но я дёрнуться не могу.

Соколов наклоняет голову и приближает лицо к моему.

- Ну всё, Вера, - буквально выплёвывает, - доигралась. Теперь я никуда не денусь. Поняла?

Молчу, пальцы его чуть дёргаются, я пытаюсь сглотнуть, когда он большим и указательным поглаживает мою щёку.

- Поняла, спрашиваю?

Закрываю глаза на секунду – это моё короткое да.

- Так вот. Хочешь, чтобы я боролся за тебя? Буду бороться. Хочешь, чтобы я осыпал тебя признаниями в любви? Осыплю. И никуда не уйду. Никуда. Если сама меня не прогонишь. Это понятно?

Он разжимает пальцы, и рука перемещается ниже, скользит по ткани платья по центру груди. Это лёгкое касание вызывает во мне трепет, а прилив кислорода в лёгкие – головокружение.

Я знала, что так и будет.

Где-то на подсознательном уровне знала.

И ждала.

Поэтому и поехала к нему, а не домой.

Тело покалывает от позабытых ощущений. Дымка возбуждения заполняет голову. Я пьяна его близостью. И хочу напиться. Только чёрта с два признаюсь ему в этом.

- Перестань говорить со мной таким тоном.

Упираюсь ладонью ему в плечо, чтобы оттолкнуть и гордо уйти. Но медлю. Разрываюсь между хочу и так надо поступить.

Соколов усмехается.

- Правильно, хватит разговаривать.

Он рывком разворачивает меня лицом к стене, укладывая ладони плашмя на поверхность, будто я какой-то преступник, которого надо обыскать.

Горячий язык и зубы терзают моё ухо и шею. Слышу свой стон, а потом ещё один и ещё один. Это уже выходит из-под контроля.

Когда Соколов задирает подол платья и срывает моё нижнее бельё, вскрикиваю от неожиданности.

Глубокий поцелуй и толчок. Без всякой подготовки.

Да и не нужна она. Я уже готова. С того момента, как переступила порог этой квартиры готова.

У меня чувство, что я ни на секунду не забывала, каково это – быть с ним одним целым.

Я практически плачу, ноги не держат, если бы не руки Лёши, точно бы осела на пол. Но он не даёт мне упасть. И отстраниться тоже не даёт.

Я в ловушке, из которой мне совсем не хочется сбегать.