Не поняла.

Здесь одна кровать. А…

— М-м… - протянул Пантин над ухом, - Мне начинает нравиться моя практика. Надеюсь тебе есть, чему меня научить?

С…с…сту-ужа…

— Не обольщайся, поспишь не полу. Не замерзнешь, - тон, как и положено, холодный, даже ледяной.

Подозрительно долго он молчит. Старается придумать фразу позабористей?

Нет, он совсем потерял и стыд и совесть. Хотя их у него и не было никогда.

Он перед моим носом упал на кровать, растянулся по-хозяйски. И глазки закрыл, для полноты картины.

— Меня старушки не привлекают, - он обнял подушку, лежа на животе. - А на полу спать у меня спина заболит. Между старушкой на кровати и жестким полом я выберу первое. Придется потерпеть твой храп и слюни, но я же на практике. Заодно подготовлюсь к старости. Она когда-нибудь и меня настигнет.

Он бормотал, бормотал, а я все слушала, слушала и не поняла - за какой стужей я его терплю? Я - Метель, терплю оскорбления от мелкого заморыша? У которого только вчера на губах молоко обсохло, а сегодня он уже норовит ущипнуть за зад.

То есть мало того, что я, оказывается, храплю и слюни пускаю - а я не делаю ни того, ни другого, - мне придется делить с ним спальное место?

А действительно ли придется?

Магией подняла засранца в воздух, можно сказать бережно - вместе с подушкой. Не жалко, вторая есть. И опустила на пол рядом с кроватью.

Глаз не открыл, с криком возмущения не вскинулся. Зато на губах появилась ухмылка.

Что в лоб, что по лбу. Ему одинаково!

Перешагнула через студента и улеглась на кровать по диагонали в позе звезды. Чтоб никаким боком не смог пристроиться на моем спальном месте.

Нет, на животе лучше. Подмяла под себя подушку и настроение как-то само улучшилось. Мягкая горизонтальная поверхность и ничего больше не надо.

И никого в том числе!

— Ты охренел, Пантин?! - заорала и умолкла.

Мы все-таки не одни в доме.

Не отреагировать тоже не смогла, этот в конец утративший связь с реальностью будущий покойник улегся на меня сверху! Сверху! Повторил мою позу, руки запустил под подушку, повторяя сгибы. Ладони накрыли кисти сверху, а пальцы по-свойски скользнули между моими и сжались. Несильно, но демонстративно. Мол, смотри, кто здесь хозяин положения.

Убью. Гада.

— Итак, - низким глубоким голосом выдохнул в ухо, то ли случайно, то ли намеренно мазнув по чувствительной коже губами.

Признаю частичное поражение. Телу очень нравится происходящее. Оно все превратилось в один натянутый канат, улавливающий малейшие движения. А моей гордости вообще не нравится. Категорически. И конкретно для Пантина это - очень плохо.

— Госпожа, - легкая насмешка, смешанная с таким голосом, учитывая слово...

М-да... низ живота затянуло судорогой. Судорожным вздохом прощания с моей адекватностью.

Я ведь точно его убью. И даже не специально. Когда я начинаю выходить из себя, я не контролирую свою силу.

Да, это позорно за столько веков не научиться ей управлять, но... ничего не могу с собой поделать.

— Я не люблю спать на полу, - продолжил Пантин взрывать предательское тело.

Это шоколадный батончик упирается мне в бедра? Он припас сладкое и не поделился со мной за кружкой чая?

— Мне плевать, - голос выдал.

Что за возбужденная хрипотца на грани шепота?

Хочется выругаться отборным русским.

Ненавижу. С...с...студентов.

Тихий, пробирающий до мурашек и сальто всех нервных окончаний смех окончательно выбил из колеи.

— Так плевать, что готова кончить просто от того, что я лежу на тебе и ничего, - его пальцы сильнее надавили на нежную и слишком чувствительную кожу ладоней, а зубы слегка прикусили мочку уха, - совершенно ничего не делаю.