Остановились возле самого высокого стога сена, Мара похлопала по нему рукой. Стас переплёл пальцы, сложил ладони ковшом. Ничего не стесняясь, забыв о красивом платье и нарядной обуви, поставила ногу и, радостно взвизгнув, подпрыгнула и оказалась на самой макушке. Длинные ноги взмыли в воздух, и зрелище это лишило Стаса дыхания.

Эта женщина его убивала. Медленно и изощрённо.

— Скидывай пиджак и забирайся! — выкрикнула Мара, глядя на Стаса сверху вниз, сверкающая от переполняющего её счастья.

«Неужели запрыгнет?» — подумала Мара, смелая и шальная, пьяная от осеннего воздуха и своих эмоций.

Ведь глупость: привести такого мужчину, в его идеальном костюме и пальто, в начищенных до зеркального блеска туфлях, на обычное поле, убранное на зиму, украшенное высокими стогами. Но Стас удивил: усмехнувшись, будто вызов принял, оставил у подножия сенной горы кашемировое пальто, пиджак. Отойдя на несколько шагов, ослабил узел галстука и, разогнавшись, буквально взлетел вверх.

«Это не одно очко в его пользу. Это целая тысяча!»

— Ты делал это раньше? — удивилась Мара, когда Стас, повозившись, устроился рядом с комфортом.

— Делал, — признался Стас, снимая с плеча сено. — И мечтал сделать вновь. Только не думал, что встречу женщину, которая меня на такую авантюру подобьёт.

— Я провоцировала.

— Я это понял. Думала, не сдюжу? — опираясь на локоть, Стас протянул руку к Маре и коснулся её щеки тёплыми пальцами.

— Я не думала, что решишься, — подтвердила Мара, ни капли не раскаиваясь в своём неверии.

Стас хмыкнул и, согнув ногу в колене, покачал ею, совершенно расслабленный и свободный. Живой и настоящий в этот момент.

— Но я решился… и что ты будешь с этим делать?

— Не знаю, — пожала плечами и расплылась в улыбке. — Ты так лихо запрыгнул…

— Опыт! — назидательно поднял вверх палец и, подмигнув Маре, усмехнулся. — Знаешь, сколько таких стогов мы с Димкой обскакали в детстве? Не сосчитать.

— Поклонский тоже прыгал по полям? — натурально изумилась Мара, не веря, что важный и серьёзный Дмитрий на такое способен.

— А то!

Замолчали, глядя в синее небо, но Стас первым нарушил тишину:

— Я вчера сидел в баре и думал: вот бы здорово было вновь оказаться на таком вот поле… Ты волшебница?

Мара моргнула. Стаса пальцы гладили её по щеке, скользнули мимо виска к уху, обрисовали контур раковины, пощекотали мочку. И всё это время так смотрел на неё, что Маре показалось: сейчас она провалится в болотную зелень его глаз, да в ней и останется.

— Ты слишком красивая, Мара, — прошептал Стас, и что-то очень похожее на боль мелькнуло в его взгляде. — Невероятная… Смотрю на тебя и каждый раз думаю, что ты мне снишься.

Дыхание Мары, до этого кое-как вылетающее из сжатого в тисках горла, на этот раз застряло где-то в области груди. В ней разливался жар, заполнял каждую клеточку тела. Чем ласковее Стас её касался, тем сильнее Мара хотела его прикосновений. Более страстных, настойчивых.

«Я сошла с ума. Точно! Сдурела!»

Стас подвинулся ближе, и губы его накрыли её рот. Маре показалось, что она умерла. В её жизни было много поцелуев, случались они и со Стасом. Но таких жадных она не помнила.

Губы Стаса переместились на щёку, покрывали поцелуями скулы, нос, лоб, веки закрытых от удовольствия глаз. Потрясающее ощущение! Мара поняла, что если не ухватится за что-то, свалится со стога на землю, разобьётся насмерть. Или она уже разбилась? Может быть, умерла, вот и мерещится такое. Голова кружилась, ноги стали ватными и, чтобы не скатиться, Мара сгребла в кулаках ворот белой рубашки Стаса.