Поначалу он думал, что придётся зарабатывать на жизнь клинком. Благо, смерти Мартин не боялся и ничего не имел против того, чтобы рискнуть головой за кошель золота. Однако, уже через пару лет наёмническое ремесло забросило его в далёкие южные страны, и тут-то Мартин понял, в чём состоит настоящее богатство. Специи, табак, порох и шёлк. Четыре ценности, за которые люди готовы были и убивать, и умирать. Мартин потратил все средства, чтобы обзавестись кораблем — сначала взял его в наём вместе с торговым патентом, а потом собирался приобрести собственный и развернуть настоящее дело.

К счастью или к беде, некоторые события на родине — а именно, смерть Его Величества короля Фридриха — заставили его на некоторое время отложить этот план.

И вот, стоило ему ступить на знакомую землю, как Мартин попал в метель. За один вечер он трижды проклял местный климат и собственное решение вернуться. Его кобыла едва не околела на заснеженной дороге, да и сам он уже опасался, что к утру превратится в ледышку, когда в глубине леса, в самой чаще, различил огонёк. Мартин решил рискнуть и свернул на свет, а дальше всё получилось само собой.

Если бы темнокудрая незнакомка вела себя более скромно, Мартин вряд ли стал бы настаивать. Не признать красоты этой девушки было трудно — кожа белая, как алебастр, плечи узкие и нежные, мягкие, как шёлк, завитки волос…

Вспомнив картину, которую застал, вернувшись из конюшни, Мартин обозвал себя лжецом.

Стройное, безупречно красивое тело манило его, как манит прикоснуться к себе драгоценная ваза или древняя статуя. Он не знал, кто эта девушка, и не был уверен, что хочет знать. Всё, что его интересовало — это возможность бросить на неё ещё один взгляд, насладиться дурманящим, цветочным — таким неуместным в этой глуши! — ароматом её волос.

И Мартин, не привыкший отказывать себе в удовольствиях, развернулся, чтобы вернуться в дом. А через мгновение замер, увидев своё наваждение закутанным в его же собственный меховой плащ.

— В-вы тут с-совсем замёрзнете! — простучало зубами наваждение.

— А вы тем более! — не позволив соседке приступить к пререканиям, Мартин взял её за плечи, развернул к себе спиной… Скользнув взглядом по выпирающим под плащом округлостям, едва сдержался, чтобы не отвесить случайной знакомой сочный шлепок. Напомнил себе, что имеет дело с кем-то благородным, и втолкнул её в дом.

В том, что перед ним не простая пастушка, сомнений быть не могло — грация, манера говорить и держаться, разворот тонких плеч — всё выдавало в девчонке воспитание, какое можно получить только во дворце. Сам Мартин обладал подобным лишь отчасти. Мать обучила его манерам в той степени, в которой владела ими сама. Однако, больше года Мартин провёл среди матросов и торговцев, и, хотя матушка всегда говорила ему, что необходимо помнить о достоинстве, даже если окажешься среди бродяг, эти месяцы наложили на его манеры свой отпечаток.

Анжелика, действительно, сама едва не заледенела, пока стояла за спиной у незнакомца и смотрела на его широкую спину. Плащ Мартина, который она подобрала с пола, был лишь чуточку более сухим, чем её собственный, и мало чем помогал на морозе.

Метель за прошедшее время как будто бы только усилилась. Не было видно ни неба, ни дороги, только плотную белёсую дымку да хлопья снега, летевшие во все стороны.

И Анжелика, безусловно, была очень рада, что мужчина не стал с ней пререкаться, а вернул внутрь дома и даже обнял.

Какое-то время они стояли так, молча глядя друг на друга. Мартин почти машинально поглаживал тонкие плечи.