-- Назад возвращались, несколько раз ручьи вброд переходили. Ну, чтобы псы след не взяли, – добавил Чук.

-- Я, кстати, вовсе не уверен, что эти псы след умеют брать, -- с облегчением засмеялся Рим. -- Ни разу не читал, чтобы с их помощью охотились. Ну, с другой стороны, лишняя предосторожность не помешает. Так что передохните и выдвигаемся к лагерю. Ладно, Дзю, -- он внимательно глянул на старлея. -- Ты остаешься за старшего, с тобой Чук. А мы понесли добычу в лагерь.

Пошарив по карманам и в рюкзаке, Андрей вывалил под ноги остающимся все, что могло им понадобиться – немного продуктов, лишнюю фляжку и мини аптечку.

-- Завтра вас сменит кто-нибудь другой.

После этого он, присмотревшись к мирно дремлющему телу, ухватился за связанные руки, крякнув, закинул «добычу» себе на плечи и размеренно двинулся в сторону лагеря.

«Ох, и нифига себе! Росточка вроде не великого, дай бог, если в нем метр шестьдесят есть, а весит явно побольше полтинника. Ну ничего, будем меняться с ребятами.»

В пути пару раз останавливались передохнуть, а через час после рассвета сон жреца стал все беспокойнее и беспокойнее.

-- Знаете, что? Надоело мне таскать это «господина» на себе. Давайте часок подождем, пока в себя придет.

В этот раз привал устроили возле ручья, на чуть влажном золотистом песке. Все успели умыться, прийти в себя и, вяло поругивая непривычную духоту и жару, уселись кружком, ожидая, пока ворочающийся мужик окончательно придет в себя.

Пока он слабо ворочался, все с интересом рассматривали и непривычно смуглую кожу, и крупный горбатый нос, и черные, чем-то покрытые волосы, сплетенные в толстую косу. Гек даже подобрал ее с песка и, потерев кончик в пальцах, с удивлением сказал:

-- Смотри-ка… Пачкается… Похоже, намазаны волосы чем-то.

Тем не менее, чтобы коса не набрала в себя песка, он аккуратно уложил ее на грудь, приходящего в себя мужчины. Как раз в этот момент тот распахнул почти черные миндалевидные глаза и попытался сесть.

Попить ему дали, более того, Разумовский позволил мужику полежать в относительно прохладной воде ручья. Всем понравилось, что дядька, не обращая внимания на жутковатую белую кожу и кошмарные светлые глаза чужаков, вел себя очень достойно: не показывал страха и смотрел на них с «покер фэйсом».

-- А ведь мы для него выглядим, как исчадия ада. Понимаете? – сказал Рим. -- Здесь европейцев еще не видели. Такие, как мы, ему в жизни не попадались. А он, смотрите, какой спокойный! Может, и боится нас, но виду точно не подаст! С этим говнюком Торквемадой даже не сравнить.

Пленник и в самом деле вел себя так, как будто его действительно всю жизнь похищали примерно раз в месяц. Произнес несколько фраз и, когда ответили на чужом языке, просто замолчал. Впрочем, идти сам он не отказался.

В какой-то момент Разумовский, поняв, что жрец упал из-за связанных рук, поколебавшись, руки эти все же развязал. Теперь Андрей шел позади группы, внимательно присматривая за жрецом. Тот, то ли понимая, что убежать не удастся, то ли еще по какой причине, попыток к бегству не делал. Шел ровно и размеренно, почти не уступая бойцам в скорости.

В отличие от них, привычный к местной жаре он не так потел и задыхался от влажного воздуха. Пожалуй, можно было сказать, что ему этот переход не слишком и труден.

К лагерю вышли после полудня. И первый, кто увидел смуглокожего невысокого пленника, был старший из братьев Кардосо. Его дальнейшие действия были объяснимы, но от этого не менее противны.

Поприветствовав прибывших, он заступил жрецу дорогу, некоторое время оглядывал его с высоты своего роста, а потом весьма бесцеремонно, полез ему в рот. Жрец попытался оттолкнуть его, за что мгновенно получил удар под дых.