К рескрипту прилагалась «Декларация о вооруженном нейтралитете», в которой говорилось, что для освобождения морской торговли от притеснений императрица «считает обязанностью объявить правила, которым будет следовать, и для поддержания которых и покровительства чести российского флага и безопасности торговли ее подданных, противу кого бы то ни было, она повелит выступить в море со значительной частью своих сил».

24 апреля 1779 г. бригадир СП. Хметевский вывел из Ревеля отряд в составе двух кораблей и одного фрегата и повел их к северному побережью Норвегии. Там у мыса Варде 7 июля Хметевский соединился в отрядом из двух кораблей и двух фрегатов, вышедшем из Архангельска (там они были и построены). К концу навигации объединенная эскадра Хметевского вернулась в Кронштадт.

11 июня 1780 г. из Кронштадта вышли сразу три отряда. Бригадир Н.Л. Палибин повел четыре корабля и фрегат к берегам Португалии. Зимовали три корабля и фрегат в Лиссабоне, а корабль «Дерись» – в Портсмуте. «Дерись» вернулся в Кронштадт в июне, а остальные суда – 15 июля 1781 г.

Второй отряд (пять кораблей и один фрегат) контр-адмирал И.А. Круз повел на крейсерство в Северное море. Вернулся он 8 октября 1780 г.

Третий отряд в составе пяти кораблей и двух фрегатов контр-адмирал И.А. Борисов повел в Средиземное море.

В высочайше утвержденной инструкции командующим эскадрами имелась приписка: «На назначенном пространстве… крейсировать нераздельно… но, когда надобность востребует… конвоировать российский купеческий один или несколько кораблей…, отделить ля того один или два своих корабля… и конвоировать… В случае нападения на такое купеческое судно или суда… под каким бы флагом ни было, защищать оные всеми силами, исполняя должность храброго и искусного мореплавателя… Во время повстречания с военными кораблями всех без исключений держав поступать дружественным образом… Касательно купеческих судов всех без изъятия держав… никакого притеснения и остановки в пути не делать… но показывать всякое снисхождение и человеколюбие».

Спору нет, русские суда в 70—80-х гг. XVIII века к Атлантическому побережью Америки не ходили, но сама по себе «Декларация о вооруженном нейтралитете» и наличие русских эскадр в Атлантике оказали сдерживающее влияние на Британское адмиралтейство.

Правительства Соединенных Штатов и России первое время не считало нужным спешить с установлением дипломатических отношений. Хотя еще в 1781 г. в Петербурге побывала американская миссия Френсиса Дейна. Секретарем Дейна и переводчиком с французского был Адаме Джон Куинси. Его в 1809 г. назначили первым американским послом в России.

В 1803 г. Англия объявила войну Франции. Воспользовавшись этим, британские военные корабли стали захватывать в Атлантике не только французские, но и нейтральные суда. Досталось и американцам.

В сентябре 1807 г. американский посланник в Лондоне Джеймс Монро в беседе с российским уполномоченным сообщил о желании президента, чтобы Александр I назначил своего дипломатического представителя в Соединенные Штаты. Принципиальное согласие на установление дипломатических отношений в Петербурге было дано сразу же, но обмен официальными представителями задержался. Назначенный президентом Томасом Джефферсоном на пост посланника в России У. Шорт не был утвержден Сенатом, и первый американский посланник Джон Адаме прибыл в Россию лишь осенью 1809 г. Он вручил верительную грамоту императору Александру 25 октября (5 ноября).

В свою очередь, российский посланник Ф.П. Пален отправился в Америку уже в апреле 1810 г. и вручил свои верительные грамоты президенту Джеймсу Мэдисону в июне того же года. С июля 1809 г. в Филадельфии в качестве генерального консула находился А.Я. Дашков, исполнявший одновременно обязанности поверенного в делах