– Ой, да делай ты, что хочешь. Сколько сейчас?

– 3/7, через несколько дней будет в норме, – Ит сунул ботинки под табурет, стоящий возле двери. – Слушай, ну ее, яичницу эту. Сделай омлет с колбасой, а? Чего-то я тоже есть захотел.

***

Квартира, которую они снимали, была в этот раз двухкомнатная, а дом оказался отнюдь не современной постройки, кирпичный, основательный. Старый – и старость эта ощущалась во всем, буквально во всем. Например, эта самая квартира. Вроде бы ее недавно отремонтировали, поклеили новые чистые обои, переложили кафель в ванной и туалете, постелили новые полы – но под этим всем угадывалось то, что было в квартире раньше. Двери, например, остались прежние, пусть и свежепокрашенные. Тяжелые, массивные, и ручки не простые, а с керамическими вставками. На потолках – розетки, лепнина. Дубовые листья, узоры, цветы. Да, под слоем побелки, да сохранилась эта лепнина не везде – но всё же она была, как напоминание, как весточка… о чем? Возможно, привет из дома, там ведь тоже сохранилась лепнина. Правда, только в маленькой квартире. Но сейчас это не важно.

С мебелью тоже был полный порядок: диван, два кресла-кровати, раскладной стол, пять стульев, причем из одного гарнитура, комод, большой современный телевизор; в меньшей комнате стоял крепкий шкаф, трюмо, и еще один диван. Стоила эта квартира весьма недешево, но поскольку официальная платит, то почему бы и нет? Квартиру им, между прочим, позволили выбрать самостоятельно – в некотором смысле реверанс, попустительство. Ну и выбрали.

Кто же знал, что всё так обернется?

…Когда Скрипач снял систему, женщина сперва никак не отреагировала – видимо, действительно была слабовата, и организм всё еще пытался добрать своё. Рыжий предложил форсировать, Ит отказался – он небезосновательно считал, что в таких случаях лучше немного выждать.

Выжидали в результате полчаса, потом женщина стала потихоньку просыпаться. Она слабо шевельнулась, пытаясь лечь удобнее, приоткрыла глаза, и почти минуту лежала, глядя в пространство перед собой – видимо, пыталась сообразить, где находится, но голова у нее после пережитого работала явно неважнецки.

– Как вы себя чувствуете? – спросил Ит. Он сейчас сидел на стуле рядом с кроватью, и следил за показателями, которые налобник транслировал не в визуальном, а в скрытом режиме. Во избежание.

Женщина медленно повернула голову.

– Вы? – хриплым шепотом переспросила она. – Вы?..

– Я спросил, как вы себя чувствуете? – повторил Ит.

Глаза.

Неожиданно.

Это было действительно неожиданно.

Лицо самое обычное, даже некрасивое, но глаза – просто поразительные. Нестыковка, полная нестыковка, несоответствие – удивительно молодые глаза, и беззащитный, совершенно детский взгляд.

Разочарование и… отчаяние?

– У вас болит что-нибудь? – спросил Ит.

Женщина вдруг заплакала. Беззвучно, только слёзы градом из глаз, которые тут же покраснели – она потянула на себя одеяло, и, кажется, попробовала отодвинуться максимально, к стене, словно пытаясь спрятаться.

– Почему вы плачете? – Ит нахмурился.

– Вы? – снова спросила она сквозь душившие её слёзы. – Вы?.. Я стала… такая старая, что вы… вы меня не узнали, да?..

– Мы – не узнали? – Ит опешил. – Простите, но мы не знаем вас. И никогда не знали. Скорее всего, вы ошиблись, мы не знакомы.

– Я не могу… ошибиться… за что вы обманываете меня?.. Зачем вы… спасли меня?.. – теперь она уже рыдала в голос. – Чтобы… вот так… поиздеваться?.. Для чего?.. За что?.. Что я опять не так… сделала?..

– Слушай, ты, неведомая ебанина! – взорвался Скрипач, вскакивая с кресла. – Мы – поиздеваться?! Не так сделала?! Да ты чуть подлома на тот свет не отправила!!! А если бы кто-то закурил, или дверь закрыл резко?! Да тут на воздух взлетели бы все!..