– Да? – вскипела я. – А какая должна быть?

– Ну ты такая какая-то… холодная. Я же говорю – фригидная.

– Это почему? – не выдержал мой мозг…

– Нууу… – сказал он неопределенно. – Не стонешь, да и вообще… Это же ненормально.

– Зайчик, – сказала я вкрадчиво. – Видишь ли, зайчик, я не знаю женщин, которые в позе березкой будут стонать от восторга.

– Ну как это? – вдруг изумился он. – Ну девочки же получают удовольствие! Ну вот они же получают! И кончают. Это ты просто холодная.

Я закурила. Я задала один вопрос:

– Какие о ты пропобыстрее закончит и уйдет.

Уж лучше я сама.

И я загнулась пятой точкой кверху. Любой каприз, однако. Видимо, ему сразу открылся благоприятный вид, потому что глаза за очками плотоядно засверкали.

– Сейчас я тебя сделаю! – сказал он громко и довольно.

Он попытался приступить к процессу, встал, скрутился весь на полусогнутых, вцепился в стену, прицелился, промахнулся, прицелился, догнулся, качнулся, оступился и…

…И наступил мне на волосы.

– Эээй! – завопила я. – С волос сойди?

– Ой, извини, – сказал он.

Но ногу переставил:

– Сейчас… сейчас я… Вот, да, вот так, сейчас…

Попал и начал.

Стонал он, видимо, тоже лишь потому, что в фильмах стонут, значит – надо.

Снизу я наблюдала – ему явно было крайне неудобно.

Я молчала и пыталась удержаться в долбаной березке, попой кверху и с ногами на своих плечах. Ноги начинало сводить, а меня – плющить.

– А почему ты молчишь? – спросил он вдруг. – Ты что, фригидная?

Бляяяя…

– Ааа, аааа, оооо! – замычала я погромче.

– Воот! Воот! – довольно сказал он. – Сейчас я тебя, сейчас… сейчас..

Но сейчас все никак не случалось.

– Может, все-таки по-нормальному? – аккуратно прохрипела я. – Ну, хочешь меня сзади?

– Да-да, давай так, – вдруг обрадовался он. – Только не сзади, а вот так…

Он лег на спину, я со скрипом разогнулась, он притянул меня к себе и выдал:

– Садись, но только поперек.

Я села. Поперек так поперек. Ну, все же лучше, чем на голове.

Я приложила максимум усилий. Я чувствовала: если не сейчас – придется мне еще висеть на люстре. На люстру как-то не хотелось. И я сделала все, что могла.

– Какая-то ты не такая, – сказал он после, отдышавшись.

– Да? – вскипела я. – А какая должна быть?

– Ну ты такая какая-то… холодная. Я же говорю – фригидная.

– Это почему? – не выдержал мой мозг…

– Нууу… – сказал он неопределенно. – Не стонешь, да и вообще… Это же ненормально.

– Зайчик, – сказала я вкрадчиво. – Видишь ли, зайчик, я не знаю женщин, которые в позе березкой будут стонать от восторга.

– Ну как это? – вдруг изумился он. – Ну девочки же получают удовольствие! Ну вот они же получают! И кончают. Это ты просто холодная.

Я закурила. Я задала один вопрос:

– Какие о ты пропобыстрее закончит и уйдет.

Уж лучше я сама.

И я загнулась пятой точкой кверху. Любой каприз, однако. Видимо, ему сразу открылся благоприятный вид, потому что глаза за очками плотоядно засверкали.

– Сейчас я тебя сделаю! – сказал он громко и довольно.

Он попытался приступить к процессу, встал, скрутился весь на полусогнутых, вцепился в стену, прицелился, промахнулся, прицелился, догнулся, качнулся, оступился и…

…И наступил мне на волосы.

– Эээй! – завопила я. – С волос сойди?

– Ой, извини, – сказал он.

Но ногу переставил:

– Сейчас… сейчас я… Вот, да, вот так, сейчас…

Попал и начал.

Стонал он, видимо, тоже лишь потому, что в фильмах стонут, значит – надо.

Снизу я наблюдала – ему явно было крайне неудобно.

Я молчала и пыталась удержаться в долбаной березке, попой кверху и с ногами на своих плечах. Ноги начинало сводить, а меня – плющить.