1) возможность непреднамеренных последствий действия. Этот признак можно проиллюстрировать на примере «Парадокса Путина», содержание которого во многом связывают с тем, что «он преуспел в том, к чему не стремился… Свою роль сыграла личность главы государства…»[170].

Гидденс, вслед за Мертоном, говорил о значимости связи непредвиденных последствий действия с институциализированными практиками, глубоко укорененными во времени и пространстве: «Непредвиденные последствия тех или иных действий предопределяют общепризнанные условия дальнейшей деятельности в нерефлексивном цикле обратной связи»[171];

2) чтобы тот или иной поступок мог считаться действием, человек, совершивший его, должен был сделать это преднамеренно. При этом преднамеренность, или интенциональность, как характеристика действия (посредством которого, с точки зрения актора, возможно достичь определенного качества или результата), отражает установку деятеля на достижение этого качества или результата[172];

3) чтобы событие, в котором принимает участие человек, считалось образцом деятельности, необходимо, чтобы поступки этого человека были целенаправленны[173].

Целенаправленная деятельность личности как субъекта власти, определяющего параметры межгруппового взаимодействия в системе социальной стабильности, в значительной мере основана на таких факторах, как вера в ее особые качества, имеющая психологическую природу. Одной из главных предпосылок харизматической власти является дар убеждения. При этом харизма, прежде чем осуществиться, должна создать веру в свою легитимность. В ситуации, когда лидер приобретает качество харизмы, по мысли С. Московичи, происходит исчезновение дистанции между членами общности и рост взаимного подражания: «Люди, крайне различные по своим верованиям, рангу, уму и т. д., оказываются ориентированными, подобно морским волнам в одном направлении, готовыми действовать с одинаковой интенсивностью»[174]. Тем самым фигура харизматического лидера, наделяемая сверхчеловеческими свойствами, становится общим объектом интересов, возбуждающим у людей одни и те же идеи и эмоции, являясь важнейшим фактором единения в процессе межгруппового взаимодействия, обеспечивающим «длительное выживание даже самых безумных мечтаний». Причем если харизма лидера обеспечивает социальное единение, то деспотическая форма взаимодействия может привести к разрушению социальных связей. Опасность этого отмечал Гельвеций, ставя вопрос о том, не приведут ли те же потребности и побуждения, которые первоначально объединили людей, к социальному кризису, если «гражданам не обеспечено обладание своей собственностью, своей жизнью, своей свободой»[175].

Важное значение для понимания оснований и механизмов межгруппового взаимодействия имеют модели межгруппового развития. В аспекте стабильности представляют интерес определенные стадии в развитии групп, которые фокусируются не на актуальности действия, а на сохранении и поддержании характеристик и «форм взаимодействия» в группе. В связи с этим заслуживает внимания циклическая модель К. Левина, которая включает три стадии: размораживание, изменение и замораживание, последняя из которых (стадия «замораживания») характеризует состояние системы как стабильное. В циклической модели группового развития В. Сатира эта стадия соответствует фазе «Статус-кво», которая наступает, когда взаимодействие в группе характеризуется постоянством и устойчивостью