Пока в парной Иваныч снова охаживал бока Антибиотика веничком, старик, блаженно жмурясь, не переставал думать о Кудасове. И под эвкалиптовый парок, помогающий застуженным бронхам, пришла Виктору Палычу одна мысль – не самая гениальная, но, во всяком случае, дельная. Решил он поручить Черепу, чтобы тот, насколько возможно глубоко, в прошлом Никиткином покопался. Старик даже крякнул досадливо оттого, что столь простая мысль не пришла ему в голову раньше, – так ведь забот-то полно, за всем не угонишься… Давно, давно пора уже на неудобных мусоров специальные картотеки заводить. У каждого человека, если как следует в прошлом порыться, – обязательно какая-нибудь слабинка сыщется, болевая точка… А как сыщется, нужно только грамотно нажать на нее. Тогда и самый сильный зашатается…

Через неделю после судьбоносного «банного саммита» Антибиотика и Иваныча у Никиты Кудасова и начались неприятности. Собственно говоря, проблем хватало и раньше, но тут как-то разом все навалилось: сначала Полетаев со Щегловым начали нервы мотать, потом три известных городских адвоката (из так называемой золотой десятки) накатали жалобы в городскую прокуратуру, защищая «человеческие права» своих клиентов, к которым якобы применялись незаконные методы давления: тот же Саша Дятел, в частности, возмущался тем, что, во-первых, он был жестоко избит при задержании, а во-вторых, его невеста подверглась «сексуальным издевательствам» со стороны оперативных работников 15-го отдела «при попустительстве и пассивном участии майора милиции Кудасова Н. Н.». Хуже было то, что двое коммерсантов, освобожденных в квартире на Бухарестской, от своих прежних слов вдруг отказались наотрез, и их не пугала даже статья УК, карающая за дачу ложных показаний, – создавалось впечатление, что бизнесмены боялись чего-то гораздо сильнее, чем малоприменяемой статьи кодекса…

Этими пакостями дело не ограничилось – через пять дней после задержания бригады Дятла в уважаемом городском еженедельнике было напечатано большое проблемное интервью с адвокатом Бельсоном. «Известный юрист» красиво рассуждал о практике «правового нигилизма», складывающейся в правоохранительных органах, и о «вопиющей юридической безграмотности» сотрудников милиции. В качестве наглядных примеров адвокат приводил развалившиеся в суде или на стадии следствия дела «по так называемому бандитизму». Стоит ли говорить о том, что все упоминавшиеся дела имели самое непосредственное отношение к Кудасову?

На зачин еженедельника откликнулись и некоторые другие газеты, корреспонденты которых не упустили случая пнуть лишний раз РУОП, – информация оттуда поступала крайне скудная, и журналисты хотели иной раз показать зубки, чтобы с ними считались побольше… А отдел Кудасова подходил в качестве объекта битья лучше других! Действительно, именно через это подразделение проходили фигуранты нескольких шумно развалившихся «бандитских процессов». Парадокс заключался в том, что виноватить во всем пресса почему-то начала оперативников, а не «самый гуманный в мире» суд и не следствие, хотя все реализации Кудасов проводил только с санкции прокуратуры, да он и не мог бы иначе их провести. Но все равно выходило почему-то так, что дела сыпались из-за того, что плохо работали опера, а не из-за того, что фигурантов, подозреваемых в совершении тяжких преступлений, по каким-то, одним только судьям и следователям понятным причинам, вдруг выпускали на свободу с подписками о невыезде, видимо для того, чтобы этим достойным и уважаемым в очень определенных кругах гражданам легче работать со свидетелями было… Ясное дело, свидетели и потерпевшие потом дружно меняли показания. А что им еще оставалось делать, если освобожденные из «Крестов» «достойные члены общества и прекрасные семьянины» (так о них писалось в представленных судам характеристиках) однажды могли заскочить на огонек и дружелюбно поинтересоваться: «Ну, ты как, стучать еще не передумал? Бог ведь накажет за клевету на честных граждан!» А свидетели и потерпевшие были как раз людьми, как правило, тихими, а потому исключительно богобоязненными…