– Всё? – спросил он с видом величайшего терпения.

– Нет, это, так сказать, программа-минимум.

– Н-да… Пока что одни права и никаких обязанностей. Вы что же, намерены только просить да просить?

Прием был не совсем дозволенный, вроде подножки. Про обязанности, какие он брал на себя, Лобанов уже говорил. Он упомянул о локаторе, о том, что лаборатория должна стать научным центром Энергосистемы, толкать ее вперед, внедрять автоматизацию на станциях. Но главному инженеру важно было сейчас добить вопрос о ремонте. Как говорится, ближняя соломка лучше дальнего сенца.

Андрей решил не уступать. Слишком многое зависело от этой первой их встречи. Он готовился к ней по всем правилам, ничуть не меньше, чем к какому-нибудь исследованию.

– Просить? Не просить я намерен, а требовать то, что положено, – твердо сказал он.

Главный инженер, костлявый, угловатый, весь немного встрепанный, имел вид человека, заверченного до головокружения. Одевался он небрежно, морщины тоже небрежно, как бы наспех, перечеркивали его лицо во всех направлениях. Такая внешность создавала своеобразный удобный стиль. Трудно обижаться, если такой человек что-нибудь забудет, недослышит, неловко надоедать ему мелочами. Но там, где дело касалось действительно важных вещей, главный инженер ничего не забывал и не упускал. Он умел, сохраняя замученное выражение лица, спокойно обдумать и решить быстро и безошибочно.

Сейчас уже дело сводилось не к ремонту самописцев – необходимо отрезвить этого фантазера, выбить у него из головы мальчишеский идеализм. Ну и кадры, возись с такими! Туман и грезы.

Посмеиваясь, он рассказал Лобанову, как недавно явился к нему один горе-изобретатель с идеей немедленного перевода всех электростанций на атомную энергию. Установить атомные реакторы и все такое силами самой Энергосистемы.

– А когда я стал отказываться, назвал меня консерватором. У вас тоже нечто вроде. Если бы вы не были новичком на производстве, я бы вас живо выставил за дверь с вашими требованиями, – добродушно признался главный инженер. – Что мы тут, олухи царя небесного? Сами не знаем, что к чему? Мы на земле живем. На земле, – с удовольствием повторил он, – не на небесах. Откуда я вам высижу деньги, людей? У нас хозяйство плановое. Дойдет до вас очередь – пожалуйста. Рад бы душой, да хлеб-то чужой. Сперва станции оснастим, – он поднял палец, – нам надо энергию безаварийно производить. Электроэнергию, а не приборы. До тех пор мобилизуйте внутренние ресурсы. – Тут он выбрался на дорожку испытанных доводов, которыми успешно усмирял слишком настойчивых сотрудников.

Обычно в таких случаях дело кончалось тем, что он удовлетворял какое-нибудь одно из десяти требований, и подчиненный уходил, довольный своим упорством. Поведение Лобанова не обещало ничего похожего. Он невозмутимо сидел, закинув ногу на ногу, покачивая ногой в такт словам главного инженера.

– Насчет планового хозяйства я согласен, – сказал Лобанов. Он снова открыл свою папку и стал выкладывать бумаги. – Закупленная для лаборатории аппаратура разошлась по станциям… Деньги, ассигнованные на ремонт лаборатории, в действительности израсходованы на диспетчерскую службу – раз, на ремонт жилого дома – два… – Он дотошно перечислил все до последней копейки.

«А говорили, что теоретик, не от мира сего, – подумал главный инженер. – Как бы не так! Что называется, наскочил топор на сучок».

– …Далее. Восемь человек, числящиеся в штате лаборатории, работают в других отделах.

– Вот это безобразие! – вырвалось у главного инженера.