– Жалко мне тебя, – сообщила и сложила посуду в раковину.

Володя дернулся, вроде как в мою сторону, но тут на кухню вбежала Зоя.

– Фух, я не опождала? – Прошепелявила она.

– Нет, – я тут же улыбнулась, игнорируя сверлящего меня неприязненным взглядом охранника сестры. – Я как раз покормила детей.

– Спасибо тебе, – девушка на несколько секунд выбежала из кухни и вернулась уже без верхней одежды. – Ты меня так выручила.

– Да это ты нас все время выручаешь, – улыбнулась я ей и вышла из кухни.

Настроения не было совсем никакого, но мне надо было еще зайти в квартиру Людмилы Павловны, чтобы забрать свою куртку и только потом я смогла бы скрыться в своей квартире и похандрить, как следует.

– А, Женя, – увидела меня хозяйка квартиры, когда я тихо шуршала в прихожей. – Слушай, ты к теть Клаве когда поедешь? – Вдруг спросила она меня.

– А когда надо? – Тут же навострилась я.

– Да тут Таисия Степановна всякие мясные обрезки Бульке приготовила…, – проговорила Людмила Павловна.

– Да какие обрезки. Тут можно три супа сварить…, – послышался из кухни голос домработницы.

– Или отдать собаке. Таисия Степановна, людям надо есть человеческую пищу, – строго ответила моя сестра. – Жень, отвезешь?

– Конечно. Я все равно хотела к ней заехать, – соврала я, не моргнув глазом.

Маме я даже звонить не стала. Ну, куда она денется в такое время? Разве что с собакой гулять уйдет. Так у меня ключи от квартиры всегда с собой. Поэтому, прихватив из машины лоточки и мешочки, приготовленные заботливой Таисией Степановной, я отправилась в квартиру. Поднялась на этаж, прислушалась, открыла дверь и вошла в до боли родное мне жилище, знакомое до каждой трещинки на полу.

– Кто там? – Кажется мама была на кухне.

– Я, – отозвалась привычно, снимая обувь. – Ты кого-то еще ждала? – Я зашла на кухню и увидела, что мама поливает цветы на подоконнике. Булька, похрюкивая, спала под столом, не обратив на меня никакого внимания.

– В моем возрасте ждать мне только сорок кошек, – пробормотала она. – Или дочь, которая может приехать поздним вечером с какими-то котомками в руках.

– Это Людмила отправила, – я поставила пакеты на стол. – Сказала, что это мясная обрезь Бульке на корм.

Мама заглянула в пакеты.

– Ба, да тут на три супа хватит, – всплеснула она руками, повторяя слова Таисии Степановны.

– Мам, тебе денег на нормальный суп не хватает? – Нахмурилась я и отправилась в прихожую, чтобы снять куртку.

– Да причем тут деньги? – Возмутилась мама. – Я же не про них. Я про то, что все должно с разумностью делаться. А… ты чего такая колючая? – Обратила она внимание на мое настроение. – Люся что-то не то сказала? Или серьезно обидел кто? – Она усадила меня за стол и внимательно пригляделась. – Дело на чашку чая и кусок торта, – решила она и отошла к плите.

Я невольно улыбнулась. У мамы все душевные раны лечатся чаем и какими-нибудь народными мудростями, налагаемыми на человеческую глупость.

– Мам, я ненадолго, – предупредила.

– Ерунда, – отмахнулась она. – Лишний час в сутках всегда на ерунду тратится, так можно же провести это время с относительной пользой. – Через пять минут она уже поставила передо мной чашку ароматного мятного чая и блюдце с кусочком домашнего торта. – Ну, рассказывай, – велела она, усаживаясь напротив.

Я вздохнула. Все-то она видит.

– Мам, а почему мужчины бывают такие…, – я покрутила рукой в воздухе, – неприятные? – Подобрала слово.

– Все разом? – Изумилась она.

– Не все. Но вот кажется с виду, что человек нормальный, две руки, две ноги, голова такая… симпатичная, но как рот откроет, так его даже ударить хочется, – пожаловалась я на свою нелегкую жизнь.