— Хорошо, — он перевел экран на кювез. Ничего не менялось — датчики рисовали линии, отмерял быстрые удары сердца кардиоприбор. — У нашего бойца все стабильно. Не переживай. Читаю ему сказки, что ты оставила.

А я смотрела на своего ребенка и улыбалась, мысленно увещевая его подождать. Почему-то была уверена, что все у меня получится. Сгоняю на базу — четыре дня всего! — и на пятый уже умчусь обратно в Смиртон.

Я попрощалась с Джастисом и, еле дождавшись восьми тридцати, набрала полицейского, с которым свел отец. Он ответил сразу же:

— Ждет вас у входа в гостиницу. Такой высокий угрюмый тип со снегоходом…

Я подхватила рюкзак и быстрым шагом направилась к лифтам.

— …Вы только не обращайте внимание на его нрав, он на самом деле очень хороший и отзывчивый малый. А главное — север знает, как свои четыре лапы! Вы с ним в безопасности.

Я как раз вышла из лифта и направилась к дверям. Гостиница была маленькая, двухэтажная, а ступени занесены снегом вровень с входом, поэтому на «угрюмого типа» наткнулась сразу же, как только за мной с грохотом захлопнулись тяжелые двери.

Он стоял у большого двухместного снегохода с прицепом ко мне спиной. И правда высокий. А еще без шапки, и в легком пуховике. Ах да, оборотень же…

— Нашли? — беспокоился полицейский.

— Кажется, да, — бодро ответила я.

— Дайте ему трубку.

— Простите, — окликнула я мужчину. — Вас просят к…

И тут он обернулся. А я так и замерла с открытым ртом, холодея внутри и снаружи. Да, нужно было быстро брать себя в руки, не подавать вида… но я не смогла. Потому что это был он — мой медведь. Хозяин моих снов и отец моего ребенка.