– Мирон, у тебя самого есть версии, кто мог убрать Лебедева?

Есть, конечно, но я же не мог в лоб чеченцу сказать, кто у нас с Ульяной главный подозреваемый? Вообще мог, но слушать получасовую хуйню о том, как чеченец дорожит дружбой со мной, как он меня любит и ценит, и вообще, он самый честный человек в мире, не шибко-то хотелось.

– Нет, Магомед. Это мог быть кто угодно. Ценность бизнеса Лебедева была сильно преувеличена, многие хотели его заполучить. А ты разве не хотел? Или Умар?

– Не стану кривить душой, друг мой, грешен. Были мысли, искушали. А мой Умар даже попробовал отхватить у Игоря кусок, но отсутствие опыта его подвело.

– А ты что не мог сыну подсказать как надо?

– Умар слишком независим. Пытается по крайней мере, таковым быть. А я что? Я никогда рейдерством не занимался. Что я могу посоветовать сыну?

– Так и чо? Про убийство Лебедева? – вернул разговор в нужное русло.

– Я думаю вот что – жена его заказала.

– Жена? Так она же умерла? Разве нет?

Вот хитрожопый! Теперь я уверен, что Магомед решил мне хуй в ухо вкрутить, чтобы я покойника искал? Гениально, блять!

– Это, знаешь ли, очень интересная история. Я поискал могилу жены Лебедева, но её нигде нет. Ни на одном кладбище. Тебе не кажется это странным?

– Не кажется. Раз ты ничего не нашёл, значит, искал плохо. Но спасибо за наводку. Мне есть над чем подумать.

И вообще, мне за королевишной моей надо следить. Украдут ведь? Не успел я об этом подумать, как по залу пробежало какое-то тревожное аханье. Музыка стихла, и наступила зловещая гробовая тишина.

Я судорожно принялся шарить глазами по гостям, пытаясь найти Ульяну.

– Бля-я-ять... – вырвалось у меня, когда я её увидел.

Я аж протрезвел.

Она стояла у барной стойки, величественная и невероятно крутая оттого, что у неё был в руках пистолет, направленный на Умара. Тот самый ствол, что я ей подогнал по доброте душевной. Она притащила его с собой в сумочке?

Умарчик стоял белый, как стена в больнице. Вскинув руки вверх, он что-то говорил Ульяне, пытаясь её успокоить, что именно, отсюда я не мог разобрать.

Какого, блять, хуя!?

– Мирон, ради всего святого, сделай что-нибудь, – заверещал Магомед.

– Я же просил тебя следить за сыном? – напомнил я. – А ты обещал, что он никогда не подойдёт к моей жене!

Вот же блядство! Что это сучка творит, чёрт бы её побрал!

Я испытал целую гамму эмоций, прежде чем добрался до жены. Надо отдать ей должное – она была совершенно спокойна, по крайней мере, внешне. Рука была тверда, осанка ровной, поза уверенной.

Если она сейчас пристрелит маленького чеченца на глазах уважаемых людей без суда и следствия, моей репутации пизда. Я такого позора не переживу. Один выстрел, и Мирону конец.

– Ульяна, куколка моя... – тихо позвал я жену, подкрадываясь всё ближе.

– Стой, где стоишь, Руслан! – не сводя глаз с Умара, предупредительным тоном проговорила Ульяна.

– Любовь моя, посмотри на меня!

Нужно было как-то выхватить у неё ствол, и дело с концом. Перевести всё в шутку. Ульяна – баба. Ей будет скидка пятьдесят процентов.

– Не мешай мне творить возмездие! Этот урод заслуживает смерти!

– Я не убивал твоего отца, клянусь Аллахом! – запищал Умарчик, трясясь, как перепуганный заяц.

Пересрался, сучоныш? Так тебе и надо, говна кусок. Будешь знать, как связываться с Ульяной Мироновой!

– Ты стрелял в меня и назвал шлюхой! – припомнила ему куколка. – Этого достаточно!

Ульяна хорошо стреляет. С такого расстояния невозможно промазать. Умару конец, если я не заберу пистолет.

А если промажет и зацепит другого человека, опозорит меня на весь белый свет, блять!