Горло передавливает и на этот раз я как будто явственно ощущаю затягивающуюся на шее удавку – ни глотка воздуха сделать, ни вдохнуть. Все внутри дрожит и лишь спустя несколько мгновений я понимаю, почему. Мне страшно. Я смотрю в глаза Шахову и мне дико страшно, потому что это совсем не тот человек, с которым я сходила на ужин и провела ночь… Жесткий цепкий взгляд карих глаз сканирует, проникает за грудную клетку и, кажется, одним этим сдавливает в кулаке сердце, потому что оно почти не стучит.

- Я… я понимаю, - еле получается выдавить, - Просто… это ведь серьезно. Операция…

- Ты плохо уяснила правила, - хмыкает он, - плохая девочка, тебя стоит наказать.

Шахов медленно расстегивает ремень и вытягивает его из шлёвок, заставляя вздрогнуть от резкого характерного хлопка кожи. На автомате я отползаю чуть дальше, испуганно распахнув глаза. Он думает, что я играю и нарываюсь так на наказание?

- Рустам! Я ведь серьезно! – лепечу быстро, чтобы он понял, что на самом деле разговор очень важный, - Я переживаю за бабушку, вдруг с ней что-то случится? Меня ведь даже нет рядом!

Я жду хоть немного понимания, не поддержки даже. Но Шахов ловит мой подбородок пальцами в болезненный захват и вздергивает вверх так высоко, что становится больно.

- Третье правило, - чеканит он сухо, - Выполняй. Свои. Обязанности.

Хочется верить, что он шутит. Я смотрю в глаза Рустама три секунды, пять, восемь, но…

- Уходи, - поморщившись, отталкивает Шахов, - Можешь собирать вещи.

Он встает с кровати, стягивает с себя рубашку на ходу к ванной. Меня накрывает такая волна паники, что я вскакиваю следом и, даже не отдав отчета, восклицаю громко:

- Нет! Нет, я все поняла. Правда поняла! Прости. Прости, пожалуйста.

Рустам поворачивается ко мне, окидывает взглядом, словно сомневаясь, но кивает наконец:

- Тогда раздевайся и докажи свои слова на деле.

В горле стоит комок, мне противно самой от себя, но я шагаю ближе и послушно стягиваю с себя футболку. Как там сказал Шахов?

Помни свое место.

И оно, кажется, в самом низу пищевой цепочки. Прямо у ног Шахова, к которым я и опускаюсь.

14. Глава 14

Время до того самого светского раута пролетает незаметно. Меня таскают то в салон красоты, то на самые настоящие курсы по этикету, делая из меня идеальную по всем параметрам куклу для показа другим. И я, конечно же, терплю, потому как на счете в банке, документы на который отдал мне сегодня Шахов, уже была круглая сумма, хотя я еще почти ничего не сделала из своих обязанностей…

- Можешь тратить, как тебе захочется. Карту на расходы тебе дали? – интересуется он за завтраком.

- Да, - киваю я.

- Отлично. Поддерживай себя в отличном состоянии всегда. Спортзал, спа, прическа и все остальное, что там еще нужно.

- Я помню про красивую и тупую картинку, - с грустной иронией припоминаю слова Рустама, сказанные раньше.

- Тебе только нужно казаться тупой, а не быть ей. Как там? Быть умным, значит вовремя прикинуться тупым, - припоминает он фразу и хмыкает, - Ты же сообразительная, Лиска, учись держать рот на замке, когда твоего мнения не спрашивают. И привыкай к тому, что его не спрашивают никогда.

Опускаю глаза в тарелку и киваю. Кто бы знал, как неприятно это слышать. Кто бы знал, как неприятно осознавать, что для Шахова я просто очередная вещица в коллекции. Он, судя по идеальному интерьеру, любит покупать дорогие полотна художников и раритетные штучки, вбухивать большие деньги в красивую картинку. В меня вот тоже вбухивает. А я что? Я не надеялась на любовь, конечно, я ведь не глупая маленькая девочка. Но вот на простое человеческое отношение надеялась. Я ведь и так все просьбы и приказы выполню, необязательно меня каждый раз унижать, показывая, что мое место даже не на уровне, а ниже этого дорогущего плинтуса, которым отделана столовая.