Я не была уверена, хочу ли сорвать с него одежду, или дать ему пощечину за то, что он так самонадеянно предположил, будто я когда-нибудь вновь займусь с ним сексом.

Но кого я пыталась обмануть?

Я буквально чувствовала, как мои колени слабели от соблазнительной перспективы. Я с жадностью смотрела, как Герман провел языком по нижней губе, и если это не было намеком на нечто большее, чем обычную уборку в его кабинете, тогда я полный ноль в распознавании флирта.

Мой взгляд упал на свежевыглаженную белую рубашку, расстегнутую на несколько пуговиц. С придыханием я любовалась смугловатой кожей Германа и крошечной частью татуировки на груди, на долю секунды позволив воспоминаниям о прошлой ночи пронестись через сознание.

— П-прямо сейчас? — вопросила, сглотнув комок в горле. — Вы обычно не работаете дома, и, может, я уберусь в вашем кабинете завтра? — было невероятно сложно сосредоточиться на чем-то, кроме того, как сантиметр за сантиметром Ермолов сокращал дистанцию, надвигаясь на меня, будто хищник.

— Сегодня, Валерия. Мне нужно, чтобы ты протерла мой стол прямо сейчас, — ровным голосом упорствовал он.

— Но…

— Сегодня, — его голос просел до хрипоты, и Герман вновь облизнул свои упругие губы самым великолепным образом, что незамедлительно свело меня с ума.

— Ооо, — выдохнула я, не зная, что сказать.

Мои навыки сопротивления откровенно хромали и не шли ни в какое сравнение со способностью Ермолова добиваться всего, чего бы он ни возжелал. 

— Валерия, — промурлыкал Герман, подойдя ко мне еще на шаг, заставив отступить к его столу позади.

— Да? — чтобы удержаться от падения, я вцепилась пальцами в край стола.

— Ты до сих пор боишься меня? — полюбопытствовал он, изогнув бровь в театральном удивлении.

Он не нуждался в подтверждении своих слов. Он прекрасно это понимал и видел.

Я сфокусировала взгляд на его губах. На них расплылась озорная усмешка. Снова посмотрела в карие глаза Ермолова, когда он наклонился вперед, упершись ладонями о стол, и зажал меня между собой и деревянным предметом мебели.

— Думаю, нам придется разобраться с твоим страхом.

Прежде чем я успела что-либо сообразить, Герман схватил меня за бедра и посадил на стол. Рукой он жестко раздвинул мои ноги и втиснулся между них. Другой ладонью обхватил мое лицо и впился губами в мои с неистовством и рычанием. Я с охотой раздвинула свои уста навстречу его проворному влажному языку, пальцами обхватив запястья мужчины — сделала это скорее для того, чтобы убедить себя, будто имею хоть какую-то мизерную долю власти над ним.

— Я собираюсь трахнуть тебя на этом столе. А потом я буду смотреть, как ты убираешь беспорядок, который мы устроим, — заявил решительно, лишив меня всяких путей к отступлению.

Его слова были такими грязными, такими несправедливыми. Это разозлило меня, и я усилила хватку вокруг его кистей, чем спровоцировала лишь сиплый смех Германа. Но его слова так же заставили каждую частицу, каждую молекулу, каждый атом в моем теле хотеть его всеми способами.

Когда он обрел надо мной такое сумасшедшее влияние?

Губы Ермолова вновь впились в мои. Ладонями я скользнула вниз, провела по его груди, кубикам пресса и добралась до ремня. В этот раз справившись с металлической пряжкой без особых усилий, я начала расстегивать брюки. Поглощенная приступом бесстрашия, пробралась под плотную темную ткань, пальцами ощупывая твердые сухожильные мышцы его живота. Герман не стоял без дела, запустив руки за пояс моих джинсов и крепко сжав ягодицы. Наши языки слились в идеальном огненном танце, и от этих волшебных, крышесносных ощущений из меня вырывались протяжные стоны.