Мои губы были пересохшими, как и рот. За время произнесения моей речи, голос ни раз срывался переходя на шепот. Но ни на секунду мой взгляд не покинула твердость и уверенность в сказанном. И это разозлило его еще больше.

- Если я сказал есть, ты будешь есть, - раздался его оглушительный рев. Он схватил меня за волосы, и резко дернул вверх. Из глаз брызнули слезы.  Я поднялась со стула,  пытаясь хоть немного ослабить хватку. Батур, перехватив меня за шею, толкнул на стол. Мужчина нагнулся ко мне. Сейчас он был так близко, его глаза пылали яростью.

- Маленькая, высокомерная дрянь, - его губы скривились в презрении.

Продолжая удерживать меня за шею, он потянулся к столу и взяв кусок манго, приставил его к моим губам.

- Жри, - процедил сквозь зубы.

Я сжала губы.

Его глаза заволокло чернотой.

- Ты съешь это, вопрос в том, сама или с моей помощью. Но второе тебе  вряд ли понравится.

Его пальцы еще сильней сдавили мое горло. Он надавил мне на подбородок, заставив раскрыть рот и вдавил в него кусок фрукта. Сок потек по моему лицу, спускаясь вниз, по шее. Его глаза замерли на этом ручейке, он весь напрягся. И вот тут мне стало по настоящему страшно, потому что, когда Батур вернул свой вгляд к моему, в его глазах разгорелось уже совсем другое пламя. И новое желание он вполне может исполнить прямо сейчас.  

Батур

 Я должен был наказать ее. Должен был сделать так, чтобы унять боль Саида. Из-за этой суки он потерял брата.  Он имел полное право на нее. Но я не смог. Не отдал ее другу. Знал, что после Саида от нее останется только тень. Саид умеет ломать людей, он без тормозов, особенно когда дело доходит до мести.

 Именно поэтому придумал эту чушь с аукционом. Думал, лучше сделать так, чтобы девку слегка потрепали, да еще  и денег на ней наварить. Закир уже трясется от страха, он готов абсолютно на все и послезавтра я заберу его фирму и получу сверху несколько миллионов наличными. Мне нужно сделать так, чтобы Аиша осталась живой и сохранила товарный вид.

 Держать зверей в узде сложно, еще сложнее держать своего зверя в клетке. А он всю неделю только и жаждал этой суки.

 Я стоял и пялился на сок, стекающий по ее белоснежной коже, по острым скулам, по тонкой шее с просвечивающимися синими венами и  меня трясло. Не прошло и часа, как я вытр*х*л всю накопленную за неделю жажду. Марина отдавалась так жадно, а я только и думал, что об этой шл*хе, пахнущей яблоней.  Даже притрагиваться к ней не хотел – она для дела, она для мести. Я не тр*х*ю что попало, а она просто, нахрен, посылает к чертям все мои правила.

 Потянулся к ней, снова запах ее  в нос ударил. Это, бл*ть, как белая полоска, раскатанная на моем столе. Понимаю, что накроет не по-детски, а потом отходники жуткие ловить от поддельного, разбавленного кокса. Она же именно такая. Лживая шл*ха, по какой-то причине засевшая в моей башке.

 Коснулся языком белой кожи. Вздрогнула, попыталась отстраниться, а я еще крепче волосы ее стиснул.

 - Куда собралась? – рыкнул, проводя пальцами по белоснежной коже. Нежная такая, хрупкая, сожму пальцы – и следа от нее не останется, пополам же переломлю.

 - Никто не придет, я отпустил всех, так что не переживай, на аукцион больше не попадешь…

 - Я не хочу этого, пожалуйста, не надо, - прошептала, а мне ее отказ как красная тряпка. С половиной города перетр*х*лась, а меня не хочет. Надавил ей на плечи, заставил лечь на стол, навис над ней, смакуя каждую унцию ее страха.

 И не дура  ведь совсем, боится, что наркотой опою и подложу под кого-то, потому не ест ничего. Видел, как жадно глазами смотрела в тарелку, но на своем стоит. Упертая.  Залипаю взглядом на ее рвано вздымающейся груди, на сосках, виднеющихся из декольте платья. Все - таки у Маринки отменный вкус, одежду ей она подобрала что надо.