– Ваше величество, приказ исполнен! – отрапортовал, входя в кабинет, гвардейский полковник. – Этот человек перед вами.
Наполеон обернулся. Взгляд его твердых и холодных глаз уперся в Монферрана, как раз в тот момент оказавшегося против окна, так что свет упал на его лицо, и солнечный луч очертил в столбе пляшущих пылинок его фигуру.
– Так это он? – произнес император с нескрываемым удивлением, обращаясь то ли к полковнику, то ли к Констану, то ли к ним обоим. – Хм! Ну и что в нем особенного, позвольте спросить?
Не получив, разумеется, на свой вопрос никакого ответа, ибо ни один из присутствующих не был уверен, что именно ему следует отвечать, Бонапарт резким шагом приблизился к Огюсту, вместо того, чтобы, как велел этикет, подозвать его к себе.
– Вы знаете, отчего я позвал вас, мсье Монферран? – спросил Наполеон архитектора, который, выпрямившись после поклона, неподвижно замер перед ним.
– Я не могу предполагать, ваше величество, – ответил Огюст достаточно твердо.
– Конечно же не можете. Я хотел посмотреть на вас, – голос Наполеона был ровен и так же холоден, как и его глаза. – Слишком странна мне ваша особа. И я ожидал увидеть вас другим. Хотя бы красивым, как Аполлон.
– Что навело вас на такую мысль, ваше величество? – не удержался Огюст.
– Что? Какая разница? – и тут Наполеон слегка усмехнулся. – Не могу сказать, чтобы вы выглядели глупым, но мне заявили, что вы гений…
– Так ли это, может знать пока один Господь Бог, ваше величество, – проговорил еще более изумленный Монферран. – Я пока ничем не доказал этого и ничем не опроверг.
– Ага! – император отошел в сторону, усмехаясь, поглядел на Констана, с любопытством слушавшего весь разговор, а затем резко произнес:
– Ну, а русский император разве не нашел вас талантливым? Ваш подарок ему, если не ошибаюсь, понравился.
– Да, ваше величество, – скромно ответил Огюст, сумев даже не побледнеть при этих словах, ибо этого вопроса он ожидал, – да, русскому императору понравились мои проекты. Но, кроме них, я ничего ему не дарил и до этой с ним встречи не имел к русским никакого отношения. Я не изменник.
– Да? – в голосе императора появились те рокочущие ноты ярости, которые заставляли трепетать самых смелых. – Вы не изменник? Как же так? А само ваше подношение царю завоевателей, захвативших вашу страну, не именуется изменой, мсье?
– Помилуйте, ваше величество! – воскликнул Огюст. – Это действительно был только альбом архитектурных проектов и ничего более.
– И среди них – проект памятника генералу Моро? Или он тоже, по-вашему, не изменник?
Этого вопроса Огюст страшился всего больше. Он не сомневался, что императору стало известно содержание его альбома, и что ярость его должна быть вызвана не только триумфальной аркой в честь побед русских, а еще и этим памятником его врагу Моро, его сопернику в славе, которого он когда-то оклеветал и без вины предал суду, доведя тем до бегства, измены и гибели.
– Вы намалевали этот проект в угоду русскому царю, который обожает Моро, или вы сами относитесь к нему с обожанием? – уже почти с угрозой спросил император.