– Иди спать, Йоран, – приказал Дарвен, поскольку страж не двигался. – Оставь нас вдвоем с советницей. Ты же не думаешь, что она на меня нападет, вот в этой тряпице?

Жаром от моих щек дохнуло так, что никакой магии не надо. Под «тряпицей» он явно подразумевал мою сорочку. Я ее в столице, между прочим, купила. Красивую, с кружавчиками, шелковую – дама моего положения всегда должна быть на высоте, даже в нижнем белье. Они здесь, на своем севере, считают, что женские сорочки тоже должны быть по пятки и с меховым подбоем?

Йоран напоследок еще раз смерил меня подозрительным взглядом – правда, я не была уверена, не пытается ли он на самом деле разобрать в темноте мои прелести под тонкой тканью, – и ушел в дом. Я выдохнула и повернулась к князю.

Зрелище передо мной предстало такое, что на несколько мгновений пропал дар речи. Зато стало ясно, почему так смотрел стражник.

Дарвен, полностью обнаженный, вальяжно развалился в банной деревянной бадье… наполненной снегом. Вид у владыки драконов был такой, словно он возлежит в горячей ванне, а не готовится вот-вот околеть, как это было бы с нормальными людьми, сидящими голой попой в сугробе. Снег едва прикрывал темную полоску волос на животе князя и то, что пониже.

– Что вы здесь делаете? – вырвалось у меня.

– Принимаю снежные ванны, – ответил он так, словно это было нечто само собой разумеющееся. – Женщины постоянно спрашивают, как мне удается столько лет сохранять молодость и красоту. Вы поймали меня с поличным! Холод – лучшее средство для омоложения. Между прочим, раз уж вы здесь, может, будете любезны и подадите мне глинтвейн?

Князь щелкнул пальцами, подзывая меня, словно служанку.

Бадья стояла на краю двора. Сюда не выходило ни одно окно, совсем близко высился частокол. Место не было проходным – можно сказать, Дарвен устроился в укромном уголке. Рядом в небольшой жаровне тлели угли, а на них грелся ковшик с ароматным вином. Под жаровней прятались две кружки, видимо, предназначавшиеся для Дарвена и его сторожевого дракона.

Я не шелохнулась.

– Я не прислуга, ваша светлость.

Он запрокинул голову, чтобы посмотреть на меня. Золотые глаза сверкнули в свете звезд.

– Это ваше больное место, леди Ласковьец? По-моему, я уже говорил, но на всякий случай повторю: мне плевать на ваше происхождение. Я сам не благородных кровей, если уж на то пошло. И если я предлагаю не загружать голову манерами, то это не потому, что я на что-то там намекаю, а потому что вы в нижнем белье, я вообще без белья, а на углях стынет глинтвейн. Берите кружку и прыгайте уже мне на колени. Или хотите сказать, что вы не за этим пришли?

Я фыркнула и отвернулась.

– Да ладно? – прозвучало из-за спины. – А на кой тогда вы вышли из дома в одной сорочке?

Я болезненно зажмурилась. Причина, по которой я сдернула себя с кровати, теперь выглядела совершенно идиотской, как и вся эта ситуация. Что только было у меня в голове?

Впрочем, ответ очевиден – здоровая порция вечернего глинтвейна.

– Мне показалось, что по постоялому двору могут ходить волкодлаки, – убитым голосом ответила я.

Князь, как подросток, заливисто рассмеялся, спохватился и зажал себе рот, чтобы не перебудить весь дом.

– И чем вы собирались их сразить? Своими стройными ножками?

Это прозвучало бы издевательски, если бы по голосу Дарвена не чувствовалось, что сам он мои ножки оценил очень высоко и, возможно, с удовольствием посмотрел бы на них еще раз. Парадоксальным образом я даже ощутила гордость за себя.

Ай, гулять так гулять!

Я взяла ковшик, разлила густо пахнувший имбирем глинтвейн по кружкам, одну поставила в сугроб рядом с Дарвеном, а вторую взяла себе. Медленно поставила одну ногу в бадью, позволяя князю пожирать меня взглядом, затем вторую и грациозно опустилась напротив него в снежную ванну.