Эмбер взглянула на его обнаженную грудь, и у нее перехватило дыхание. У Хьюго появился шанс.

Но в этот момент она взмахнула рукой и указала на дверь:

– Вон отсюда.

– Не понял?

– Я сказала, убирайся вон. Разве ты не понял, что я сказала? Кто тебя воспитывал? Волки?

– Няни. В основном.

– Ну хорошо. Убирайся из моего дома. Сейчас же.

Хьюго протер рукой глаза, чтобы хорошенько проснуться.

– Ничего не понимаю. Ты шутишь?

– Посмотри на меня – и ты увидишь, что я вполне серьезно. Я хочу, чтобы ты ушел.

Да, это была новость. Голос ее повышался с каждым словом, она явно была расстроена.

– Хорошо, я уйду. Если ты хочешь этого. Посмотри. Я уже встал с твоей кровати. – Простыня с его бедер упала, когда он почесал свою грудь.

Во рту у Эмбер пересохло, и она облизнула губы. Хьюго стало немного легче.

– Если мы с тобой играем честно, то я хочу знать, почему. Что случилось за ночь? Ты уснула вчера вечером, убеждая меня в том, что мед завтра утром будет лучше арахисового масла.

Рука ее опустилась, но лишь слегка. Но затем она взмахнула ею с новой силой, указав на дверь.

– Ничего не изменилось. Кроме того, что теперь я знаю, кто ты на самом деле.

На секунду время, казалось, остановилось, но когда оно снова пошло, то отсчет начался с новой точки.

Хьюго кивнул, кинув простыню на кровать, и отправился к железному стулу, стоявшему в углу, на котором висела его одежда. Он никак не мог найти свои трусы и тогда надел джинсы прямо на голое тело.

Он знал, что их связь когда-нибудь закончится. Они оба знали. И в этом была своя скрытая прелесть.

В первое время они держались на отдалении друг от друга. Хьюго всегда соблюдал дистанцию во взаимоотношениях с людьми, и Эмбер, казалось, была рада этому. Отсутствие страсти с обеих сторон возбудило у обоих любопытство, приведшее к чудесному роману.

Постепенно, в туманные вечера, под пение цикад, острые углы между ними стерлись… и Хьюго стал приходить к ней раньше, оставаться у нее подольше. Они окунулись в череду ярких солнечных дней и туманных ночей, пронизанных наслаждением.

Теперь он не чувствовал себя здесь чужим. Но лишь дурак мог рассчитывать на то, что дни эти будут длиться вечно. Хьюго сунул руки в рукава рубашки. Повернувшись, он направился к двери.

– И это все? – бросила ему Эмбер вслед. – Ты ничего не хочешь сказать?

Хьюго похлопал себя по карманам – в поисках кошелька, телефона, ключей. Потом он вспомнил, что ничего с собой не брал. Застегнув верхнюю пуговицу, взглянул на девушку.

– Что ты хочешь от меня услышать, Эмбер?

– Я не знаю. Может быть, я веду себя глупо? Может быть, меня обманул кто-то другой, а не ты? Может, это неправда?

Она была прямой и естественной, как сама природа. Но за месяц жизни здесь Хьюго понял, что в Ясные Горы просто так не приходят. Люди ищут здесь убежище либо потому, что им очень хорошо, либо потому, что им очень плохо.

Эмбер была решительной девушкой. В тот момент, когда она пустила его в свой дом, она пустила его и в свою постель. Без всякого кокетства и ужимок.

И теперь впервые Хьюго увидел, что решимость ее пошатнулась. Ему надо было уходить. Протянуть руку в знак примирения.

– Я никогда не лгал тебе, Эмбер. Я Хьюго для своих друзей и для своей семьи.

– А для других?

– Для других я принц Алессандро Хьюго Джордано, шестой по счету наследник князей Валлимонт.

Тишина, возникшая после его слов, не была неожиданностью. Хьюго редко разговаривал с людьми, которые не знали, кто он такой и кто его родственники.

В этот момент Хьюго был почти без одежды, но он никак не планировал представлять себя девушке-хиппи, занимавшейся пчеловодством на Центральном побережье Австралии, и поэтому не подготовился к протоколу.