Стоило моему слуху прийти в норму, как моя персона подверглась наглой атаке. По подолу платья расплывалось оранжевое пятно, кто-то очень метко запустил в меня прокисшую тыкву.

Прохор резко повернулся, а мой глаз искоса уловил, как из корзины вылетели два яйца. Я дёрнулась вперёд, но поймать удалось лишь одно из двух.

– Прохор, держи себя в руках, – но тот, не слушая меня, вручил мне корзину и кинулся в густые заросли орешника.

Вот так я и стояла посреди дороги с разинутым ртом, корзиной яиц и сползающими тыквенными ошмётками на моём платье.

Я ошарашенно посмотрела по сторонам, но улица неожиданно опустела, и лишь тощая собака на полусогнутых подбиралась ко мне поближе. С такой, если что, точно справлюсь. Но страх оказался напрасным. Собаку заинтересовала не моя персона, а разбитое яйцо, которое мигом исчезло в её пасти.

– Госпожа, госпожа Валери… Барыня, да как же так? – Серафима подбежала и быстро начала стряхивать тыкву с моего подола. – Пощадите их, не со зла они... – ребёнок вновь пустился в слёзы.

– Фима, давай дома поговорим, – понимая, что утешать сейчас ребёнка на глазах любопытных деревенских не стоит, взяла ту за руку. – Долго ещё идти до твоего дома?

– Нет, – она вытерла слёзы и ткнула пальцем вправо.

Я ужаснулась. Разве это дом? Сараи и те выглядят лучше. На чём он только держится? Покосившийся до такой степени, что одна стена чуть ли не полностью ушла под землю, а крыша совсем прохудилась. В дверь пришлось заходить, согнувшись, и под каким-то неестественным углом.

Только бы эта конструкция не обвалилась.

Внутри, как ни странно, было чисто, а на стенах наблюдались следы давнишней побелки.

– Доброго дня, хозяюшка, – громко поздоровалась я, ставя корзину на пустой стол.

– Лежанка за печкой, барыня, – Серафима скрылась за углом. – Матушка, к нам госпожа Валери пришла с подарками. Мама? Маменька! Ма…

Услышав истеричные нотки в детском голосе, я кинулась за печку вслед за малышкой.

10. Глава 10. Стыд

– Фимочка, солнышко, отойди. А знаешь... – я посмотрела на ворох тряпок, которыми была укрыта очень худая, измождённая женщина. – Беги за Прохором! Пусть бросает свои догонялки и дует сюда! Ты меня поняла? К дохтору маму твою повезём. Быстро! – отдав приказ, развернула и подтолкнула девчушку к выходу.

Серафима шмыгнула носом и исчезла.

Я посмотрела на серое лицо женщины и притронулась к руке, которая была ещё тёплой. Прогнав страшные мысли, взяла за запястье. Долго искала, где пульс, и не нашла. Почему я не доктор? Думай, Лерочка, как ещё проверяют жив ли человек?

Откинула шитое-перешитое лоскутное одеяло и приложила голову к груди.

– Жива она, жива, – вновь ожил голос за спиной, включив мне суперслух.

Да, и я услышала удар, а за ним другой…

– Почему так тихо и редко? – задала вопрос помощнику, погладив рукой по волосам несчастную женщину.

– Не знаю, как живут магики в вашем мире…

– Не живут, милый, не живут, – на грани слышимости перебила я соседа и закусила губу

Только бы не расплакаться. Почему-то стало жалко и эту женщину, и себя, и всех, кто ходит по краю пропасти.

– Я что-то такое и предполагал, раз не мог пробиться к тебе. Пообещай мне, что при следующем перерождении не выберешь такой ужасный мир без магии.

– Ничего он не ужасный. Мне нравится, – усмехнулась я. – Ну так, что происходит в этом мире с магиками?

– А, да, магики. Перебила меня, чуть не забыл о чём говорил. Нет этой женщины в нашем мире. Помнишь чёрную вязкую темноту? Там она сейчас. Магия, те крупицы, что ещё теплятся в теле, держат ниточку и поддерживают в ней жизнь.