Кэролайн поспешила ответить, стараясь, чтобы ее голос не содержал намека на неодобрение, просто чтобы выпутаться из этой неловкой ситуации:

– Продавец в Бостоне заверил меня, будто скромные приглушенные тона всегда в моде, но сейчас я думаю, что, наверное, неправильно поняла его. – Кэрол пожала плечами. – Но может быть, это к лучшему? Английские леди такие элегантные, я все равно не смогу соперничать с ними.

– Какой несносный вывод! Вы не только можете соперничать, но и должны, – с уверенностью возразила леди Фицджералд, – что касается их, то, поверьте мне, они без колебаний станут безжалостно соревноваться с вами.

– Я не знаю, как девушка, которую приняли за квакера, может нарушить спокойствие стольких прелестных леди, ваша светлость.

– Ах! Юность побеждает благоразумие, мисс Таунзенд! Вы разворошили осиное гнездо, ибо этот великолепный мужчина не спускает с вас глаз. Они готовы растерзать каждую женщину от шестнадцати до шестидесяти, лишь бы стать чуть ближе к нему.

Кэролайн вздохнула и покачала головой:

– Незавидный приз за расцарапанное лицо!

– Вы не собираетесь бороться, чтобы разогнать их? – спросила она.

– Я уверена, что не имею права делать это, леди Фицджералд. Но я не принесу в жертву собственное достоинство ни одному мужчине, особенно такому. – Кэролайн бросила взгляд на дендрарий, где прогуливался Блэкуэлл, делая вид, что любуется кустами роз.

– Расскажите мне о ваших интересах, мисс Таунзенд, – предложила леди Фицджералд.

– Меня интересует образование, то есть идея о всеобщем образовании и университетах для женщин. – Кэролайн улыбнулась.

– Всеобщее образование? – удивленно повторила леди Фицджералд.

– Это основа всякой демократии, только образованный народ способен понять свою власть.

– Я ждала, что вы расскажете что-то о своих интересах в области ботаники или искусства, но что за шокирующее открытие принимать реформатора у себя в доме! – Взгляд леди Фицджералд исполнился настоящего изумления. – Мой последний муж был бы взбешен.

– Извините меня, если…

– О, не извиняйтесь! Все, что приветствовалось, всегда огорчало Джорджа. Но я не подозревала, что американские девушки настолько умны! – воскликнула леди Фицджералд. – Что ж, вы, должно быть, ощущаете себя представителем своей страны? Вы обладаете смелостью, мисс Таунзенд, играть рабочую лошадку.

– Спасибо, леди Фицджералд. Смелость всегда двойственное благо, я клянусь, что меня чаще бранили из-за моих манер, нежели поощряли. Но я решила не изменять себе, несмотря ни на что.

Конец ознакомительного фрагмента.