В Базеле Дисмасу за неделю предложили по меньшей мере десять «единственных и истинных» копий судьбы. За одно из них просили всего двадцать пять гульденов. Какой вздор. Дисмас слишком уважал себя, чтобы пойти на такое, даже ради соблазнительной возможности раз и навсегда вымарать Копье Судьбы из перечня Альбрехта.

За годы торговли реликвиями Дисмас ни разу не купил и не продал ни одной заведомой подделки. Разумеется, имея дело с реликвиями, невозможно быть абсолютно уверенным в провенансе. Никогда доподлинно не знаешь, действительно ли перед тобой большой палец святого Контумация Сурского или железный прут от жаровни, на которой заживо запекли святого Лаврентия. Остается лишь блюсти профессиональную честь и отвечать самому себе на определенные вопросы. Источает ли реликвия благовоние? Прошла ли она ордалию? Приносила ли чудесные исцеления? И наконец, позволил ли сам святой ухищение своих мощей из предыдущей обители, в профессиональной среде называемое «перенесением»? В этом была своя логика. Святые живы духом и после смерти. Ни один из них не допустит, чтобы его мощи были перенесены из одних рук в другие, если сам не пожелает такого перенесения.

Весьма полезным было знать, насылал ли святой наказание за неуважительное обращение с его мощами. Именно так поступил, к примеру, святой Амфиан: он наслал паралич на молодую женщину, которая присела помочиться у его гробницы. Ей пришлось сидеть в унизительной позе до тех пор, покуда весь город во главе с епископом не вымолил у святого прощение.

Таким образом, любому уважающему себя охотнику за святынями оставалось полагался лишь на собственные здравомыслие и добропорядочность. И как это ни прискорбно, в последнее время расплодились жулики, шарлатаны, искатели и торговцы с самыми сомнительными репутациями. Прибыло их сверх всякой меры и здесь, в Базеле.

Дисмас поделился своей печалью с мастером Шенком – главным распорядителем ярмарки святынь. Шенк согласился: да-да, разумеется, все это весьма прискорбно. И предложил Дисмасу, благо тот пользовался уважением среди коллег, выступить на эту тему перед участниками ярмарки. Шенк пообещал все организовать. Дисмас сможет поделиться своими тревогами с другими маклерами и торговцами в заключительный день ярмарки, во время прощального приема, между стаканчиком вина и сырной закуской.

Хитрец Шенк хлопнул Дисмаса по спине и улыбнулся. Блестящая идея.

Дисмас остался один, мысленно сокрушаясь, что позволил загнать себя в ловушку. Выступать на тему профессиональной этики? Перед этим сборищем? С тем же успехом можно проповедовать целомудрие в борделе. Но делать было нечего.

Дисмас уныло поплелся в сторону Ратуши.

– Дисмас?

– Маркус! Ты ли это?

Они обнялись так крепко, как обнимаются только мужчины, которым довелось сражаться плечом к плечу. Их последней совместной битвой стал разгром под Чериньолой, где они дрались на стороне французов. Испанцы уступали им в численности, но принесли на поле брани нечто новое, ужасное и шумное под названием «порох».

Когда все было кончено, из отряда в девяносто бойцов уцелело лишь шестнадцать человек, включая Дисмаса и Маркуса. Трупы их товарищей остались лежать посреди поля, провонявшего гарью и пропитанного кровью. Доспехи погибших были странным образом изрешечены, из дыр сочилось. Дисмас счел это знамением близящегося конца света, оставил карьеру наемника и принял постриг в первом же монастыре.

– Как тебя сюда занесло? – воскликнул Дисмас. – Надеюсь, не мощами промышляешь?

– Боже упаси! – скривился Маркус. – Помогаю одному толстозадому банкиру охранять его золотишко. А после этого с меня хватит. Поеду домой. В кантоны. Деньжат-то поднакопил. Найду там себе краснощекую девку с большими титьками и ляжками белее сливок.