И там же отец познакомился с Полиной Огнеземовой — ученицей Елизара, очаровательной русоволосой девушкой, тоненькой, как тростинка, и волевой, как княгиня. Она была дизайнером по ткани. Через некоторое время они поженились, и на свет появилась я.

Поначалу все было нормально, ребенка, то есть меня, назвали Викой и начали делать из него человека. И вроде даже получалось. Но потом стали возникать определенные проблемы. Дитятко росло не совсем правильным. Нет, физически и умственно никаких отклонений у меня не было. Но, кроме окружающего мира, я постоянно видела вокруг себя еще что-то другое. Странное и непохожее на людей. Когда научилась говорить и рассказала родителям, то привела их в замешательство. Они не могли понять, каким образом необученный ребенок способен видеть места, в которых они сами сумели побывать только после уроков Елизара. Тот, кстати, посоветовал им не беспокоиться, сказав, что ничего плохого не случится. Просто попросил предупредить юное дарование направо и налево не болтать о том, что видит.

Чем старше я становилась, тем сильнее развивались мои способности. Самое точное для них определение — «созидательные». Назвать меня хорошей девочкой было трудно. Однако никто и никогда не ругал за разбитую посуду, ссаженные коленки, заляпанные платьица и расквашенный нос (было дело, училась кататься на велосипеде). Я успевала везде, благополучно круша и разбивая все на своем пути в силу неуемного фонтана энергии. Он всегда был направлен куда угодно, но только не в мирных целях. Впрочем, все через несколько минут возвращало себе первозданный вид, стоило только мне прикоснуться к «подпорченному» участку одежды или элементу декора.

Как это получалось — загадка даже для меня. До сих пор не знаю точного механизма происходившего. Родители хотели меня пристроить в медицинское училище, чтобы я могла не только оказывать помощь людям интуитивно, но и разбиралась в лечении как таковом. Но Елизар отговорил их, мотивируя тем, что для исцеления мало умения, нужно еще и желание. Помочь я смогу лишь тем, кому очень захочу. То есть даже если попытаются развить свой лекарский навык, то все равно толку никакого из этого не выйдет.

Таким образом, я оказалась далеко от медицины и начала изучать архивное дело. Конечно, меня это сильно огорчило. Но Елизар уперся, что мне срочно нужно развить усидчивость и способность работать с бумагами. В результате чего меня отослали в государственное заведение, важно именуемое педагогическим университетом.

К своему удивлению, я обнаружила, что с заданиями справляюсь куда лучше своих сокурсников. Это дало массу свободного времени, а также возможность делать то, что мне нравится. Об этом, кстати, тоже позаботилось старшее поколение. Меня просто привели в огромную библиотеку Елизара и показали таинственные книги на непонятном мне языке и пожелтевшие от времени свитки. Хочешь прочесть — расшифруй. Это настолько захватило, что я могла просидеть в библиотеке всю ночь и потом рвануть на учебу в ускоренном темпе, чтобы не опоздать на пары.

Возможно, я бы спокойно и жила в родном Херсоне, если бы однажды в гости из Вересочи не пожаловал дед Бойко (он же Бойко Богдан Степанович, агроном и пчеловод) — старый друг Елизара. Он рассказал, что в последнее время в родном селе болеют и стар и млад. Только вылечится один, как что-то тут же подхватит другой. Конкретной болезни не обнаруживалось, и ни о какой эпидемии не могло идти и речи, но дед Бойко, который в свое время был соратником Елизара, заподозрил неладное. Узнав о моих необычных способностях, он попросил меня на некоторое время поехать с ним в Вересочь, чтобы на месте разобраться, что к чему.