– Ты ничего не видел, приятель. Не забывай про жаркое.

Попугай возмущенно фыркнул, повернулся к художнику задом.

Семь картин из одиннадцати действительно принадлежали кисти Клода Шандемо (монограмма из переплетенных «С» и «S»). Остальные, судя по манере исполнения, Оноре Фрагонару – ученику Франсуа Буше и Жана Батиста Симеона Шардена. Озорные «галантные» сцены, из которых то и дело прорываются бурные порывы чувств. Кухарка с любвеобильным барчуком. Страстный поцелуй в беседке, от которого у девушки с томиком сонетов сносит шляпку. Игра в шары с участием знакомого барчука, вожделенно смотрящего на открывшуюся коленку раскрасневшейся леди. Строгая матрона учиняет взбучку юной деве, которая сама кротость, но при этом косит в сторону, и топорщится сбившийся с виска локон…

Картины писались на матерчатом холсте и, в принципе, гнулись. Но он не рискнул, убрал полотна Фрагонара на свободную полку в шкафу, прикрыл рубашкой. Он чувствовал, что дело не во Фрагонаре. Разложил на кровати работы Шандемо, задумчиво на них уставился. Живописец известный, но куда ему до Рубенса, Дюрера, Делакруа. Что он знает о Клоде Шандемо? Хитрец, озорник, плутоватая личность, наделенная даром переносить на холст человеческие мысли и потаенные порывы. Родился в маленькой деревушке под Ипром в последний год XVI века, прожил относительно долгую по тем временам жизнь – целых семьдесят лет. В ранней молодости порвал с родной Фландрией, попал в Париж, брал уроки живописи у разных учителей. Ни у кого не задерживался. Изучал и копировал картины в Лувре. В двадцатые годы поехал во Флоренцию и вернулся оттуда сформировавшимся художником. Из Парижа перебрался в Лотарингию (просто кузница кадров!), где обзавелся нарядным домом, красавицей женой – дщерью крупного городского чиновника. Долго в браке не прожил, супруга попалась немного не в себе, убежала ночью на речку, где и утонула. Больше в браке живописца не замечали. Но женщин не чурался. Считался мастером пейзажа, богедоны (натюрморта, сценок в трактире) и выразительной светотени. Обитал где-то на севере Франции. Писал на заказ, в забвение не погружался, под старость ногой открывал двери начальственных кабинетов. В молодости брал уроки у Жака Калло, написал несколько картин совместно с Якобом Йордансом, Антонисом ван Дейком. Самое знаменитое его творение «Происшествие на дороге» украшает один из залов Лувра – негоциант перевозил товар по горному перевалу и угодил в обвал. Порче имущества, страданиям лошади и сопутствующим чувствам посвящен шедевр…

Он вглядывался в картины, пытаясь схватить за хвост ускользающую мысль. Полотна сохранились терпимо, писаны маслом из льняного семени, дающим глянцевый блеск. Дружная семья на фоне вспаханного поля и дороги тащит воловью упряжку. Вернее, воловья упряжка тащит семью. Отец и три сына. Пот градом, но никто не пропускает уходящую по дороге девушку. Двое смотрят ей вслед, третий со злостью – на братьев. Глубокий потаенный смысл: все люди братья (пока нет сестер). На второй картине каменистая пустыня. Бронзовый закат. Верблюды – корабли пустыни. Караван уходит на закат. С востока приближается песчаная буря, выписанная предельно реалистично, но бедуины ее не видят. Зато видит суслик (маленький торпедный катерок пустыни), улепетывающий от стихии со всех лапок… Две картины – просто пейзаж, свободный от человеческого участия. Лес, поваленный бурей, горное ущелье после схода осыпи. Пятое полотно – типичная богедона. Таверна, где дезинфицируют душу и закусывают мужчины. Дубовые лавки, пол из сучковатых досок. Резкое противопоставление света и тени. Лица пирующих прорисованы условно, свет от масляной лампы падает только на человека, сидящего во главе стола. Бородач с озорными глазами, потрепанный камзол, ворот обвивает и спускается по плечу яркий красно-белый шарф. Можно представить, что художник на этой картине изобразил самого себя. Наверняка себя, на шестой картине – он же в окружении атрибутов искусств – холсты, этюды, портретные наброски, испачканная палитра, рулоны рваной бумаги. Художник сидит перед мольбертом, на котором лишь чистый холст со свежей грунтовкой, опирается на муштабель – специальную тросточку для закрепления творящей руки – и лукаво смотрит на зрителя. Седьмое полотно – пышный портал католического храма. Священник садится в карету. Изможденный бродяга в цепях – клейменый преступник – падает ниц перед служителем культа. «Отпустите грехи, кюре», – умоляют глаза. «Да кто же их держит, сын мой?» – ласково отвечают глаза священника.